Я тоже её люблю (СИ)

— Я люблю тебя больше всего на свете. И всё, что делаю, то только ради тебя. Ты живёшь в роскоши, ни в чём не знаешь отказа. Я не обижаю тебя, не бью, а мог бы…

— Прекрати, — упёршись ладонями в мою грудь, Юля предпринимает тщетную попытку вырваться из плена моих рук. — Тагир, пожалуйста, уходи. Я не хочу с тобой больше ссориться. Поговорим утром, когда ты протрезвеешь.

Отпускаю жену. И она тут же отходит от меня на несколько шагов.

— Если думаешь, что я когда-нибудь тебя отпущу, то очень ошибаешься. Только смерть разлучит нас, дорогая жёнушка.

— Не жёнушка я тебе, а пленница.

Громко вздохнув, Юля подходит к двери и распахивает её настежь. Рукой показывает, куда мне следует идти, но я не двигаюсь с места ни на сантиметр.

Она злится, а я глазами её раздеваю. Потому что она, мать её, самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. Моя миниатюрная брюнетка, напоминающая диснеевскую принцессу Жасмин.

Налюбовавшись, двигаюсь к выходу, но в дверном проёме останавливаюсь и поворачиваю голову в сторону Юли.

— Жизнь моя, спокойной ночи.

— Пока, — бубнит недовольно жена.

Юля

— Доброе утро, — здороваюсь с домработницей и двигаюсь к лестнице.

Быстрым шагом миную ступеньки и на первом этаже, а перед самым выходом встречаюсь с Тагиром.

— Доброе утро, — Тагир приближается с каждой секундой и пока он движется, его глаза скользят по моей фигуре вверх-вниз. — Собралась на пробежку?

— Да.

Подойдя ближе, Тагир обнимает меня за талию. Притягивает к себе и целует в щеку.

Закатываю глаза, пока он не видит, и тыльной стороной ладони вытираю влажный след на коже от поцелуя.

— Не рановато? Семь часов только, — не дожидаясь моего ответа, муж продолжает: — не задерживайся, любимая. Жду тебя к завтраку.

— Я позавтракаю у себя в комнате, — выпорхнув из объятий мужа, спешу к двери.

— Юля, — зовёт Тагир и я вынужденно оборачиваюсь. — Позавтракаешь в столовой. Со мной.

Киваю. А сама еле держусь, чтобы не цокнуть языком или ещё как-то выразить недовольство. После ночной ссоры вступать с Тагиром в новую конфронтацию я просто не имею сил. Ни моральных, ни физических.

— Хорошо, — выдавив из себя улыбку, всё-таки ухожу.

Облегчённо вздыхаю лишь на улице.

Десять лет сущего ада! Да, именно ада, а не жизни. Я забыла, как улыбаться, как радоваться, да я даже не знаю, как плакать. Он опустошил меня, забрав всё. Теперь мои чувства принадлежат Тагиру. Как и эмоции.

Засунув в уши беспроводные наушники, выбираю на телефоне любимую музыку и начинаю свою пробежку. Бегаю вокруг коттеджа. Один круг. Второй.

Лоб и виски уже мокрые от пота, я уставшая, но возвращаться домой не хочу. Да если бы только было можно, в жизни не возвращалась. Увы. Это только мечта — никогда не вернуться к Батурину. Поэтому я каждое утро выхожу на пробежку: проветрить голову и ненадолго забыться, а ещё спрятаться от настойчивых взглядов охранников, которые докладывают о моём каждом шаге своему хозяину. Пленница — она и есть пленница, хотя официально может называться как угодно, даже женой.

Возвращаюсь через полчаса, как обычно. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и закрываюсь в своей спальне. Принимаю бодрящий душ, а потом стою напротив шкафа с открытыми дверцами и долго разглядываю платья. Красивые все. Эксклюзивные. Сшитые лучшими кутюрье в мире. Тагир никогда не скупится на мои наряды. Да и вообще, балует меня подарками, достойные самой королевы. Только мне всё это не нужно. Лучше жить в шалаше и есть вчерашний хлеб, но с любимым!

— Надень это платье, — мужская рука появляется будто из ниоткуда и тянется к ряду платьев, висящих в шкафу.

Лёгкий шок, но я быстро прихожу в себя. Получается, Тагир пришёл в мою спальню, когда я вернулась с пробежки, или же пока я была в душе?

На груди сползает полотенце, я поправляю его и делаю глубокий вдох, собираясь с духом.

Оборачиваюсь. И натыкаюсь на тяжёлый взгляд исподлобья.

Тагир стоит ко мне слишком близко, я даже морщинки, собравшиеся вокруг его глаз, могу посчитать. Оттого сдавливает грудную клетку, а к горлу подкатывает противный ком.

Мой муж…

Скольких женщин свели с ума его красивые, как южная ночь, глаза?! Достаточно. Тагир действительно хорош собой. Но меня это не трогает. Даже если бы он был единственным мужчиной на планете, ничего не изменилось бы. Потому что я его ненавижу. Порой настолько сильно, что хочется убить: иногда его, бывает и себя.

— Теперь ты приказываешь, какое платье мне надеть, а что будет завтра? Прикажешь дышать строго по расписанию? — язвительный тон, в глазах искры гнева.

— Не перегибай. Хочу, чтобы сегодня ты выглядела эффектно.

— Зачем? Опять потащишь меня на какой-то дурацкий юбилей, корпоратив или что на этот раз?

— Тебе не нравится общество?

— Не нравится, что я повсюду сопровождаю тебя. Ты будто хвастаешься мной, как экзотической зверушкой! Мол, посмотрите, какую заморскую рептилию я приобрёл. Какая эксклюзивная кракозябра, одна такая в мире, представляете?

— Ты жена мне. Думай, что говоришь, — раздражённо фыркает Тагир.