Я тоже её люблю (СИ)

— Разве любовь — это главное в браке? — ухмыляюсь и сосредотачиваю взгляд на платье, которое надеваю через голову: — поможешь застегнуть молнию, мам?

Мама поднимается с кровати и медленной поступью приближается ко мне. Собрав волосы на моём затылке, откидывает их на одно плечо, чтобы не мешали застёгивать молнию.

— Я расскажу всё отцу и будь что будет, — говорит мама и моё сердце пропускает удар.

— Ты не сделаешь этого, мам! — строго чеканю я.

— Сделаю. Я должна была это сделать с самого начала.

Резко повернувшись к матери лицом, беру её за руки чуть выше локтей.

— Послушай, мам. Всё в прошлом, понятно? Ты ничего не изменишь и даже не думай! Папа он… не перенесёт этого. Мама, пожалуйста, оставь всё как есть. Я справлюсь.

— Но ты не любишь Тагира!

— И что? — глотаю смешок, хотя на сердце вскрывается затянувшаяся рана и начинает кровоточить.

— Ты должна была стать женой другого. Я помню, дочь, как у тебя тогда светились глаза, какой ты была влюблённой! Такая счастливая рядом с Егором…

— Тише, мама, — шикаю на мать и киваю на дверь. — Забудь обо всём и больше никогда не произноси этого имени вслух. Его не было в моей жизни. Никогда не было, понятно?

Опустив печальный взгляд, мама молча соглашается с моими доводами. Мы поступили правильно, сделали так, как было лучше. И нечего копаться в прошлом, воспоминания о котором вызывают в груди тупую боль.

Пусть всё пройдёт.

Пусть не болит.

Я не хочу ни о чём жалеть, иначе так можно поехать с катушек.

Есть только одна надежда: однажды наступит тот день, когда Тагиру надоест моя ненависть. Он сломается. И отпустит меня. Насовсем!

***

Пока Тагир сосредоточенно следит за дорогой, крепко обхватывая руль обеими руками, я утыкаюсь взглядом в окно. Всматриваюсь в городской пейзаж — ночью он особенно прекрасен, потому что всё вокруг светится разноцветными огоньками, от взгляда на которых у меня поднимается настроение.

— И что это было, Юля? — спрашивает Тагир, не выдержав молчания, царящего в салоне авто с того момента, как мы отъехали от дома моих родителей.

— Ничего, — пожимаю плечами. — Просто захотелось домой.

— Твой дом там, где муж. Когда ты уже поймёшь?

Вздыхаю. И снова отворачиваюсь к окну. Не хочу с ним ругаться, потому что осточертело. Пусть в нашем браке нет взаимной любви, но хоть капля уважения должна быть?

— Почему ты провернула этот фокус с охраной? Сбежала, как ребёнок. Разве было трудно позвонить мне и сказать, что хочешь навестить отчий дом?

— Тагир, ты ничего не понимаешь.

— Ну так объясни, я же жду. Или ты не считаешь себя виноватой? Да я на уши полгорода поставил. У меня вся жизнь перед глазами пролетела, пока я тебя искал. Объясни мне наконец, что конкретно я не понимаю?

— Я сбежала не от охраны, а от твоего контроля. Я устала, Тагир. Я даже шаг не успеваю сделать, как тебе становится это известным. Этот тотальный контроль разрушает меня. Да меня даже родители так никогда не контролировали как ты! И потом, ты хочешь, чтобы я тебя полюбила? А за что? За то, что ты меня стережёшь, как узницу?!

— Ты жена мне! — рявкает Тагир и я замолкаю, боясь его гнева. Через минуту муж успокаивается и уже спокойным голосом говорит: — ладно. Если проблема в охране, то я её уберу. Но это не значит, что ты можешь делать всё, что тебе вздумается. Ты должна вести себя как подобает моей жене. И минимизировать мои переживания за тебя. Это не тотальный контроль. Это забота! Я беспокоюсь о тебе, потому что ты очень дорогой мне человек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выдержав паузу, робко прикасаюсь рукой к плечу Тагира. Сейчас он спокоен и мне точно не грозит попасть под раздачу.

— Спасибо, — выдавливаю из себя через силу. — Это пойдёт только на пользу нашим с тобой отношениям.

— Надеюсь, я об этом не пожалею, — отвечает Тагир.

Юлия

Я сижу за компьютером, просматривая фотографии с последней съёмки.

— Как тебе эти фото? — спрашиваю у подруги, кивая на монитор.

Отложив в сторону мобильник, Рита поднимается с кресла и подходит к моему рабочему столу.

— Ой, нет. Я здесь какая-то толстая.

— Да ладно тебе. Толстая она, — бубню под нос, — “Фотошоп” творит чудеса, если ты забыла. Ты смотри на картинку в целом.

— Ну в целом, — вздыхает подруга, — да, ничего. Оставляй.

Оборачиваюсь через плечо и с нисхождением смотрю на подругу.

— Что? — не понимает Ритка.

— Ничего. Подумала, скину-ка я тебе всю фотосессию, а ты отберёшь фото, которые тебе более-менее понравились, — обрисовываю в воздухе кавычки, — и отправишь мне. Их я и обработаю.

— Тебе ещё не надоело возиться с фотками?

— Нет, — качаю головой. — Как может надоесть любимое хобби?

— Не знаю, — цокает языком подруга, — будь я на твоём месте, то у меня были другие интересы. Например, бриллианты, сапфиры, изумруды.

Смотрю на мечтательное выражение лица подруги и улыбаюсь. Вот сколько лет мы дружим с любимой подругой, но общими интересами так и не обзавелись. Наверное, в этом и заключается вся магия женской дружбы, иначе я отказываюсь понимать, почему двум абсолютно разным людям интересно в обществе друг друга.