Я твой день в октябре

– И как ты из барменов на факультет журналистики приехал, да ещё в такой недоступный средним массам ВУЗ? – сосед оделся в белые брюки и белый батник. Модный и новый.

– А я жалоб много писал на шефа бара, – Лёха надел спортивный костюм и новые свои китайские кеды. – Их публиковала областная газета, пока меня не выгнали из бара. Ну, редактор и направил меня сюда. А обучусь – возьмут вместо редактора. Он пообещал. Сам, говорит, пойду слесарить. С детства, говорит, мечтал уйти в слесарный цех на реммашзавод. Но не было кандидатуры толковой на замену. А теперь тебя буду ждать.

– Вот я сам с юмором, – заикаясь, сказал Сергей Петрович. – А ещё теперь и ты рядом. Весело будем жить, в любви и согласии.

– Вот именно так я с женой своей жить буду недалеко от Школы нашей. Квартиру сняли. Она в аспирантуру приехала. В институт иностранных языков, – Лёха глянул на себя в зеркало, достал бритву «Харьков» и щетину убрал. – Но есть у меня такое чувство, что скоро я обратно в общагу вернусь. Ты уж тут мою койку стереги. Чтоб не упёрли. Комсомольцы – шустрый народ.

– Короче, будем дружить вдвоём. Семьями не получится. Я с женой развёлся весной, а новую ещё не купил. Да и денег пока нет, – Сергей Петрович почистил щеткой свои бежевые остроконечные туфли. – А ты мне сразу понравился. Когда спал ещё. Не храпишь, во сне не материшься.

– Да я вообще не матерюсь, – засмеялся Лёха. – Я же коммунист. Вот мой партбилет. Нам, коммунистам, можно ругаться только словом «сука». Но это действует только на детей дошкольного возраста.

– Блин, приятно дружить с мужиком, у которого есть чувство юмора, – сказал Сергей Петрович.

– А что, мы дружить будем? – Лёха засмеялся.

– Да сто процентов! Ты мне подходишь. И похож ты на одного югославского актёра. А он мне давно нравится, – уверенно ответил новый друг. – А пока поехал я в Калинин город. В бывшую Тверь. К родителям. Живу я там. Сейчас к годам учёбы забрать надо кое – что. Ты не обижайся, что я заикаюсь. Это за три года жизни с женой началось и вот после развода пока не проходит.

И он ушел, стуча металлическими набойками на туфлях по коридорному паркету. А Лёха поехал в Сокольники забирать на квартиру жену и пару чемоданов с разным барахлом. Забрали, привезли и стали обживать однокомнатную квартиру в панельном доме на десятом этаже. В ней были грязные обои, потёртый линолеум и давно рассохшиеся окна, щели в которых зимой придется затыкать размоченной газетной бумагой. В доме этом было отвратительного вкуса вода и потрясающая слышимость. Всё, что происходило за стенами, под полом и над потолком добавляло много всякого хорошего и плохого к тихой жизни Нади и Лёхи. Надежде веселье и буйство соседей мешало учить уроки, а Алексею – писать учебные статьи, по которым заведующая кафедрой обучала журналистов, как стать хорошими журналистами.

Жить вместе вдали от её мамы и папы было сложнее. Некому квартиру прибрать вместо Нади, готовить обед с ужином некому. Тёщу-то с собой не взяли. Лёха бегал в ближайший магазин и варил пельмени заводские, почти такие же безвкусные как в Зарайске. Колбаса, яичница, кефир и чай с булочками были и на завтрак, и на ужин. Обедали, слава КПСС, в столовых. Там, где учились. Надя каждое утро до учёбы и каждые вечер после неё сидела как и в Зарайске над книжками, писала много в тетрадки, заучивала что-нибудь вслух наизусть. Поэтому лишний раз на улицу не выходила, не говоря уж о прогулках по знаменитым местам Москвы. Лёха, наоборот, дома долго сидеть не мог, поскольку безостановочная учёба супруги засела ему в печень, а как-нибудь отвлечь Надежду, подсократить или размешать хоть чем-то процесс углубленного познания английского языка не смог бы даже библейский Змей-искуситель. Не клюнула бы на его соблазны жена. Ей надо было стать кандидатом наук. Поэтому Алексей мешать ей не стал и вместе с Сергеем Петровичем, который и Москву хорошо знал, и друзей в ней имел много, мотался после занятий по заповедным местам, которых в столице и считать не стоило. Все равно, не пересчитаешь. Да и без него в одиночку Лёха шарахался по всем без исключения местам, о которых слышал или читал в Зарайске. Музеи разные, ВДНХ, Парк Горького, панорамный кинотеатр, Третьяковка, цирк на Цветном бульваре, театры – от МХАТа до Таганки, где покупал билеты у спекулянтов, Замоскворечье, Лужники, кремль, ГУМ и Новодевичье кладбище – тут он побывал в первые пару месяцев жития в Москве. Потом пешком гулял по старой Москве, по закоулкам, проездам и узким улицам со старыми двухэтажными домами, похожими на сказочные жилища призраков людей из древнего прошлого.