Я твой день в октябре

От каждой дороги всегда ждёшь чего-то, неизвестно чего. Домой ли едешь, из дома ли, а то и вовсе в незнакомое место, где не был никогда. Да, например, в далёкий маленький городок к дальним родственникам, которые сами к вам домой уже приезжали какого-то чёрта, а теперь истребовали ответный визит. Туман сплошной. Куда тебя несет, что там будет? Даже когда две остановки на автобусе надо проскочить за 15минут, и то тревога есть подсознательная. Не выдавит ли тебя толпа народная, вбитая нечеловеческой энергией в салон, плашмя на пыльный и неприветливый тротуар, не пробегут ли по спине твоей тяжёлые от хорошей жизни тётки, которые второпях на службу не видят ничего вокруг, пока не отметятся у начальства, что не опоздали. Вот бежал Лёха от церкви и от кореша своего приблатнённого к тестю своему, человеку, наделённому силой Ильи Муромца и Соловья разбойника одновременно, если выражаться фигурально. Витиевато и метафорично. А если перевести на простой народный, то летел Лёха, стараясь не опоздать к властелину областного значения и властителю дум, а также дел КПСС, источнику надежд, а равно и боязней – к Игнату Ефимовичу Альтову. К которому посторонние на приём записывались за полтора-два месяца, а свои перед тем, как идти к нему «на ковёр», крестились, хотя не верили ни в бога, ни в дьявола. Ни во что, кроме власти своей маленькой, но злой. Как давно сидящая на цепи собака. И недалеко, недолго бежать-то было Алексею, но всё же это была хоть пешая, но дорога, в конце которой могло оказаться совсем всё не так, как хотелось бы.

Лёха тестя не боялся, не стеснялся и вел себя с ним как со всеми. Спокойно, уважительно к возрасту и опыту, но раскованно и легко. Как с приятным старшим товарищем, которых у него было навалом и без Альтова, секретаря обкома партии ленинцев. Работал Малович в партийной газете, над которой висели сразу и дамоклов меч, переданный в руку Игната Ефимовича, и гроздья изнывающего от сладкого сока винограда, полного радости пьянящей. Но коллектив газеты мог бы и вообще не знать о существовании Альтова. До бесед с коллективом он себя не ронял. Хватало главного редактора, который равномерно получал от секретаря то кнут, то пряник.

Тревожил Лёху конец дороги к дому тестя только потому, что не знал он: сколько они пробудут на даче. Потому как имел задание редакции сделать сегодня репортаж с хлебопекарного завода. Значит, вернуться надо было хотя бы часа за два до конца рабочего дня главного технолога и секретаря парторганизации. Без их одобрения даже самый смелый тестомес или ваятель фигурных кренделей даже не мяукнут. Вот что волновало в пути Лёху Маловича.

– Ну, ты прямо как сорок третий поезд Алма-Ата – Москва. – тесть укладывал в багажник «Волги» какие-то пустые банки, матрац скатанный и туго обмотанный бечёвкой, и низкие ящики для картошки, свёклы и морковки. -

Поезд к нам на станцию приходит в восемь часов сорок семь минут вечера, а отправляется в девять ноль одну минуту. И хоть бы раз промахнулся мимо времени. Во как! И я тебя ждал через минуту и сорок три секунды.

Альтов быстро глянул на свои часы «Победа» с рыжим кожаным ремешком.

– Ну, прямо секунда в секунду. Садись в кабину. Через две минуты тринадцать секунд трогаемся.

Шофер Иван Максимович, толстый, добродушный, розовый и седой захохотал от души, протер зеркало левое и плюхнулся на сиденье перед рулём. Он искренне любил шутки Альтова, хотя сам знал столько реально смешных анекдотов, что Игнат Ефимович почти после каждого из них закатывался добротным мужицким смехом, держась за живот и заливисто произнося или «ну, ё!!!», или «Ваня, твою дивизию!» Лёха сел впереди, потому, что такой шишке, нет, такой глыбе как тесть, положено было ездить на заднем сиденье рядом с правой дверью. Более мелкие начальники это правило высших властей знали и попугайничали беззастенчиво, что смотрелось хоть и карикатурно, но их подчиненных очень впечатляло.

Летела «Волга» со средней крейсерской скоростью восемьдесят-девяносто километров в час. Как полагалось. Встречных и попутных машин почти не было, бояться столкновения не находилось повода, но заведующий обкомовским гаражом не раз проехал лично по городским и внешним маршрутам больших своих чинов, после чего оценил состояние дорог и назначил водителям вот эту безопасную для пассажиров и спасительную для машин скорость.