Я – твой должник

Сосредоточиться, глядя на Себа? Но его лицо дробится, как в калейдоскопе. Живот бунтует – может, я съела что-то не то? Чувствую себя как…

Черт!

Нет, правда, нехорошо.

Хотя… Пофиг.

Ноги подгибаются, но мне и на полу неплохо. Я не цаца какая-нибудь. Правда, весело лежать тут в свете огней. Надо мной возникает лицо Лейлы, и я одариваю ее блаженной улыбкой.

– С днем рождения!

Она, кажется, не понимает.

– Фикси! Ты только посмотри на себя!

– Привет!

Надо ей помахать. Черт, рука не работает.

Эй, а где она вообще?! У меня руку сперли!

– Не знаю! – доносится сверху голос Себа. – С ней все было хорошо, то есть она немного…

– Фикси! – вопит Лейла откуда-то издалека. – Фикси, с тобой все в порядке? Сколько коктейлей ты… Джейк! Джейки! Помоги!

Если есть что-то хуже, чем проснуться с похмельем, так это притащиться в таком состоянии к брату и выслушать, как ты испортила день рождения его девушки и осрамила его перед друзьями.

Голова раскалывается, а я даже парацетамол принять не могу, пока Джейк не выдохнется. Наконец он рявкает: «Мне пора на встречу», как будто в этом тоже я виновата, и вылетает.

– Фикси! – Лейла протягивает мне стакан воды с парой таблеток. – Не слушай Джейка. На самом деле было даже смешно. Хочешь кофе?

Я тащусь в гостиную, плюхаюсь на кожаный диван («Конран»? А черт его знает) и тупо пялюсь на внушительных размеров телевизор, который Джейк купил в прошлом году. Вся квартира блестящая, современная, сплошной хай-тек. Это район Гросвенор-хейтс, хотя брат называет его Вест Холланд Парк. Джейк перебрался сюда после своих махинаций с трусиками телесного цвета. Считает, наверное, что «Гросвенор» звучит престижно.

Лейла приносит мне кофе, присаживается рядом в своем шелковом кимоно и острыми ноготками перебирает поздравительные открытки.

– Забавный вечер все-таки получился, правда? – говорит она своим мягким голосом. – Джейки вечно меня балует. Коктейли были классные.

Меня передергивает.

– Ни слова о коктейлях!

– Извини! – Она закатывается смехом, похожим на звон колокольчиков, а потом откладывает открытки и с любопытством смотрит на меня.

– А кто был этот мужчина?

– Какой мужчина? – прикидываюсь я дурочкой.

– Ну тот, глупенькая! С которым вы все время танцевали! Такой милый. – Она вскидывает бровь. – Красивый.

– Он занят, – быстро говорю я, прежде чем Лейла что-нибудь напридумывает.

– Вот жалость! – сникает Лейла. – Он так за тебя переживал! Хотел тебя навестить, но мы сказали, что здесь твоя семья, мы сами о тебе позаботимся и пусть он не беспокоится.

«Семья». У меня сердце сжимается от того, как она произносит это слово. Как я люблю Лейлу. Она действительно родная.

– Лейла! – Я обнимаю ее в порыве чувств. – Спасибо! Прости, что я все испортила!

– Ничего ты не испортила! – И она тоже обхватывает меня своими тонкими ручками. – Если кто и виноват, то это Райан. Я так и сказала Джейки: «Ничего удивительного! Я бы тоже была в раздрае, если бы любовь всей жизни взяла бы и смылась».

– Райан вовсе не любовь всей жизни! – твердо говорю я. – Еще не хватало!

– Он вернется, – изрекает Лейла и похлопывает меня по колену.

Как ей втолковать: я не хочу, чтобы Райан возвращался?! Ладно, успеется. Я снова устраиваюсь на кожаном диване, потягиваю кофе и слежу, как Лейла открывает очередной конверт, улыбаясь, читает открытку и берет следующее поздравление.

– Чуть не забыла! – спохватывается вдруг она. – Он кое-что для тебя оставил.

– Кто?

– Да тот красавчик, дурочка!

Я тупо смотрю на протянутый мне фирменный конверт «Фолдс Плейс». На кухне звякает таймер, и Лейла вскакивает.

– Яичница! – восклицает она. – Фикси, хочешь яичницу?

– Нет! – вскрикиваю я. При одной мысли о еде мутит. – Спасибо!

Лейла выходит из комнаты, а я медленно открываю конверт. Никаких записок, только кофейная манжета. Я достаю ее. На ней выведено почерком Себа:

Выплачено полностью. С благодарностью.

И внизу его подпись.

Читаю эти слова, и меня охватывает… Сама не пойму, какое чувство. Мечтательность? Тоска? В памяти все время всплывает вчерашний танец. Разноцветные блики на лице Себа, ритмичная музыка. Его глаза, не отрывающиеся от моих. Наше единство. Вернуться бы туда, к нему.

Но взглянем правде в глаза. Этого никогда не будет.

Мысленно встряхнувшись, я прячу манжету обратно в конверт. Это на память, говорю я себе, заклеивая клапан. Забавный сувенир. Я никогда не увижу его снова, и он женится на своей Крикуни, или как там ее. Ну и прекрасно. Его дело.

– Там что-нибудь интересное? – Лейла возвращается в комнату со своей яичницей и с любопытством смотрит на конверт.

– Нет. – И я с кривой усмешкой покачиваю головой.

– Давай выкину, – предлагает она.

Лейла протягивает руку, и у меня невольно вырывается:

– Нет!

Я крепко сжимаю конверт. Не отдам! Не выброшу. Пусть даже от него никакого проку.

– То есть не беспокойся! – спохватываюсь я, видя оторопь Лейлы. – Просто оставлю это… На всякий случай. Мало ли.