Я твой хозяин! [СИ]

— Ты была плохой девочкой, На-а-ама, — от хриплого и низкого голоса по коже побежали мурашки. Демоница прижалась щекой к бедру, бросила виноватый взгляд снизу вверх на своего господина. Лицо было неразличимо, терялось в тумане, но это не было важным. Главное, чтобы Хозяин увидел ее раскаяние и покорность.

— Плохих девочек наказывают.

Руки — почему-то в черных кожаных перчатках — прошлись по ее телу, сминая и тиская аппетитные изгибы и выпуклости. Болезненно сжали соски, вырвав из груди демоницы сладострастный вскрик.

Кожа перчаток была неприятно прохладной и гладкой. Одна рука легла на горло, слегка сжала гортань, напоминая о его полной и абсолютной власти. Одетый в черную кожу палец очертил контур приоткрытых влажных губ. Наама тяжело дышала, ощущая, как по телу прокатываются колкие искры страха и возбуждения. Каменный пол холодил колени, волосы разметались по плечам и прилипли к шее, но она не двигалась, демонстрируя полную покорность его воле.

— Встань!

Демоница поднялась, стараясь сделать это как можно грациознее, изящнее. Вскинула взгляд, и поняла, что все ещё не в силах разглядеть лица мужчины рядом. Видела каждую выступающую венку на члене, каждый волосок на мощных руках и мускулистой груди, а лицо терялось, ускользало.

Наама потупилась. Это правильно. Рабыня не должна смотреть в лицо господину.

— Расставь ноги, руки за голову!

Она послушалась и встала — открытая, беззащитная, предлагающая себя так покорно и бесстыдно. Грудь приподнялась, затвердевшие от холода и возбуждения соски торчали двумя аппетитными темно-розовыми ягодами. Руки в черных перчатках снова легли на грудь, чтобы стиснуть соблазнительные полушария. Черные блестящие пальцы на бледной коже казались двумя пятнами чернильной тьмы.

Он щипал и выкручивал соски, наслаждаясь ее жалобными стонами, гримасой боли и похоти. Потом спустился ниже. Погладил беззащитный живот, накрыл гладко выбритую промежность.

— Шире! — приказ ударил по ушам. Наама всхлипнула от страха прогневать хозяина и расставила ноги ещё немного. Палец в черной коже скользнул меж сомкнутых влажных створок, приласкал мимоходом самую чувствительную точку ее тела и вонзился внутрь.

— Ах-х-х! — сорвалось с ее губ.

Но удовольствие не было долгим. Почти сразу же пальцы хозяина покинули ее тело, заставив застонать от разочарования. Мужчина дернул за ошейник и повлек ее за собой. Наама шла, бездумно переставляя босые ноги по каменному полу. Окружающая обстановка также тонула в тумане, была неразличима и неважна, как и лицо Хозяина.

На мгновение демоница словно выпала из сладостного транса, в котором пребывала и вскинула голову, чтобы оглядеться.

Где она? Как здесь оказалась?

В этих мыслях было что-то неуместное, спорящее со всем происходящим.

Из тумана выплыл стул, больше похожий на деревянный трон. Господин сел на него и грубо дернул Нааму на себя, вынуждая лечь животом поперек отполированного деревянного подлокотника.

— Расставь ноги.

Она послушалась и даже чуть прогнулась в пояснице, чтобы ягодицы соблазнительно округлились. Влажная, доступная, полностью открытая для ласки и проникновения.

— Непослушная девчонка.

Ладонь с размаху опустилась аппетитное полушарие, родив во всем теле обжигающую боль, смешанную с не менее обжигающим желанием.

— Да! — всхлипнула она. — Еще!

Удар.

— Еще! Пожалуйста, еще, — умоляюще выкрикнула Наама.

И проснулась.

Она лежала, взмокнув от пота на своей лежанке в охотничьем домике. В крохотное оконце заглядывала почти полная луна, пахло грибами и отваром из земляничных листьев.

А по телу пробегала дрожь. Грудь болела так, словно ее и вправду долго щипал и мял мужчина, низ живота сводило судорогой от желания, и невероятно, просто нестерпимо хотелось отдаться, ощутить в себе огромный и твердый член.

Наама вцепилась зубами в край плешивой медвежьей шкуры, служившей ей подстилкой, чтобы не разрыдаться. Она никогда в жизни не испытывала подобного, но достаточно слышала об особенностях детородного цикла у демонов, чтобы понять, что с ней происходит.

У нее начался гон.

* * *

Гон. Бомба отложенного действия, встроенная самой природой в ее тело. Предохранительный механизм, позволивший демонам выжить, несмотря на силу и лютую гордыню, свойственную каждому из них с рождения. Унизительное состояние течной сучки, когда все прочее кроме секса теряет смысл. Созревшее для деторождения тело сходит с ума в желании забеременеть и понести, и вот уже гордая дочь самой могущественной в мире расы готова отдаться любому встречному вне зависимости от его внешности и статуса.

Вид демониц в охоте сводил мужчин с ума, заставляя биться насмерть за право оплодотворить самку. Какие кровавые бои устраивались в свое время ради обладания женским телом, сколько жизней уничтожалось в попытках зачать еще одну…