Я – твой сон

Ты невинна, как земля,
И свободна, как огонь.
Ходишь, глядя в небеса
Не со мной…

Темная фигура тронулась с места и неторопливо зашагала к Анне. Она попятилась, но убегать не стала.

– Кто ты? – громко спросила девушка.

Незнакомец остановился.

– Я? (Усмешка.) Твой сон.

– Сон? Значит, ты ничего мне не сделаешь?

– Как знать. Некоторые сны становятся реальностью. Ты невинна, как земля… – снова пропел незнакомец. А затем вдруг проговорил с холодной, презрительной иронией: – Но сегодня ты уже не так невинна, как вчера, правда? Правда?! – рявкнул он вдруг.

Анна вздрогнула и испуганно подняла руки к груди, словно опасалась, что бешено заколотившееся сердце может выскочить наружу.

Темный человек стоял неподвижно, и хотя Аня не видела его лица, она поняла, что он усмехается.

– Что тебе нужно? – дрогнувшим голосом спросила она.

– А ты сама как думаешь?.. – Он выдержал секундную паузу и добавил: – Шлюшка.

Анна вздрогнула, как от удара плетью.

– Мы с Максимом любим друг друга! – быстро сказала она. – И мы поженимся!

– Ты уверена?

– Да!

– Что ж… – он снова усмехнулся. – Поглядим. Но если этого не произойдет… Я сожру тебя! – рявкнул вдруг незнакомец по-звериному, сорвался с места и быстро пошел на Аню.

Она повернулась, чтобы бежать, но услышала за спиной грозное рычание. Под разбитым молнией дубом сидел большой пес со свалявшейся окровавленной шерстью. Встретившись с ней взглядом, пес снова зарычал, а затем ринулся на нее с оскаленной пастью. Аня резко повернулась и столкнулась лицом к лицу с черным человеком. В ту же секунду она проснулась.

В десять часов утра Клавдию разбудил стук в дверь. Она открыла глаза и посмотрела на часы. Стук повторился – не слишком громкий, но очень настойчивый.

Тетя Клава чувствовала, что ночью что-то произошло, но не сразу припомнила, что именно.

Что-то неприятное… Ах да! Максим уехал в Москву! И чего это он так внезапно сорвался?

В дверь снова постучали. Тетя Клава поднялась с кровати, надела халат, сунула босые ноги в тапочки и прошлепала к двери. На пороге увидела Аню Родимову.

– Здрасьте, теть Клав! – сказала девушка, напряженно улыбнувшись.

– А, Анюта! – тетя Клава улыбнулась такой же красивой улыбкой, как у племянника. – Ты по делу или в гости?

– Я…

– Попьешь со мной чаю?

Аня качнула головой:

– Нет. Я просто… Ну, в общем, мы с Максимом собирались сегодня пойти погулять. А он не зашел. Вот я и подумала…

– Так тебе Максим нужен?

– Ну да.

– Так он уехал.

– Уехал? Куда?

– В Москву. Сегодня утром. А ты не знала? Он сказал, что ты в курсе.

Аня побледнела.

– Наверное… я забыла.

Клавдия взглянула на нее внимательнее. И вдруг догадалась.

– Ой, девка… – сочувственно проговорила она. – Да ты никак влюбилась? В моего Максика?

– Я… наверное, пойду.

Аня опустила голову и шагнула к калитке.

– Выбрось его из головы! – крикнула ей вслед Клавдия. – Максим – артист, пустобрех! Ты еще встретишь хорошего парня! Настоящего, надежного!

Аня обернулась, на глазах у нее блестели слезы.

– Да, – сказала она. – Конечно. Простите.

Вытерла рукой заплаканные глаза, распахнула калитку и выскочила на улицу.

21

– Еще пива, – сказал Егор Соболев суховатому бармену, похожему на юного старика или старого мальчика.

Тот кивнул и поставил полную кружку на барную стойку. Егор взял кружку и вдруг заметил, что бармен на него смотрит.

– Чего уставился? – грубо спросил Егор.

– Ничего. – Бармен поспешно отвел взгляд и отошел к другому концу стойки.

Егор сделал глоток пива. Сморщился. К нему подошли Фрол и Витька Ким.

– Привет, Соболь, – поприветствовал Фрол.

Егор посмотрел на приятелей. Кореец и Фрол сочувствующе помолчали, не зная, что сказать. Первым молчание нарушил Кореец.

– Соболь, это не повод, чтобы сходить с ума. И напиваться совсем не обязательно.

– Точно, Егор, плюнь, – поддакнул Фрол. – Мало ли телок на свете!

– Заткнись, – коротко оборвал его Егор.

Фрол замолчал. Егор достал из кармана пачку сигарет, и все трое закурили. Потом Соболев отпил пива, мрачно посмотрел на друзей и сказал:

– Надо мной сейчас, наверное, весь поселок ржет.

– Ерунда, – спокойно отозвался Ким. – У людей есть другие проблемы. Чего им тебя обсуждать?

Соболев мотнул головой, как бы отвергая его доводы, потом сжал кулак, лежащий на барной стойке, и с ненавистью проговорил:

– Шлюха! Поганая шлюха! Пацаны, как она могла, а?

Ким нахмурился, а Фрол негромко, но ободряюще проговорил:

– А может, это вранье, а? Свечку же над ними никто не держал.

Егор на него даже не взглянул. Он смотрел на свой сжатый кулак. А потом процедил сквозь зубы:

– Я думал, она не такая, как все. Думал, она чистая. Хоть один чистый человек в нашем дерьмовом мире, понимаете?

Ким и Фрол молчали. Егор посмотрел на Кима угрюмо-насмешливым взглядом и сказал:

– Кореец, помнишь, ты говорил, что она слишком хороша для меня? Ты все еще так думаешь?

– Да, – негромко ответил Ким.

Егор удивленно вскинул брови. Ким не смотрел ему в глаза, лицо его было строгим и серьезным. Соболев усмехнулся:

– Вот, значит, как. Круто! Она потаскушка, а я…