Я твой ужас и страх (СИ)

— Интересно, что же хранит в себе этот крошечный жалкий сгусток надежды? И что будет, если уничтожить его? — глянула беспощадно на свою ладонь Валерия. — О! Вот еще одна скоро почернеет. Что? Слуги-кошмары не могут вырвать их, потому что сразу уничтожат? Сам не можешь коснуться, потому что состоишь из уничтожающего их черного песка? Как печально и страшно.

Бешеная квадрига коней — его ненависть, его боль, его личный кошмар — вставала на дыбы, кружила возле Валерии, но та оставалась недостижима для воплощенного ужаса Короля Кошмаров.

— Не трогай! Не смей! — восклицали кровь и тьма его голосом, но постепенно растворялись. Порой необходимо причинить боль, чтобы вскрыть слишком запущенный нарыв. Это Валерия поняла еще по общению с детьми в школе, по своему побегу от родителей, которые, наконец, почти разобрались в своих чувствах. Теперь она видела это в Короле Кошмаров, и не собиралась отступать. Приходилось временно играть отведенную самой себе роль коварства:

— А что такого? О, да ты в панике… Какой взгляд. Бессилие. Легко же сделать человека беспомощным, найдя его потаенные раны. Сколько, говоришь, тебе веков?

— Отдай! Прошу! Если ты не отдашь… — он простирал к ней руки, внезапно признавая, точно прозрев: — Меня же больше нигде нет!

Он заворожено глядел на свет, который прорывался яркими искрами сквозь завесу серого полога ее ладони. Кровь и тьма, вздрогнув, исчезали, но покрытый пеплом город, Бугимен, кажется, все еще не вспоминал. А ведь именно так крылась его главная боль, его истинная причина. Он-то убедил себя, будто всегда существовал в таком странном качестве, всегда жил лишь мечтой о мировой власти. Зато подсознание ведало больше него, но рассказывать — нельзя, иначе сам не вспомнит, иначе не примет, не отринет цепей.

— Какие эмоции! — вздохнула Валерия. — Вот, держи.

— Не трогай меня, не смей льнуть… — попятился он, сбивая спиной картину со стены. Он метался, точно в бреду, он попал в свой кошмарный сон.

— Как же я иначе их верну? — улыбнулась беззлобно Валерия, разжимая ладонь, прикасаясь к его груди, замерев на пару секунд. — Вот и все. Твоя надежда снова в недрах твоей безысходности.

— Да кто же ты, в конце концов?! Отойди! — бился и вился среди комнаты Король Кошмаров. Глаза его безумно горели, словно на него обрушился целый океан, точно он тонул и отбивался от незримых противников.

— Отхожу, все, все, — махнула примирительно руками Валерия, опуская голову, хотя сердце ее бешено колотилось. — Кто. Я? Убийца чужих надежд. Не зря же психологом работаю. Говорю с людьми, они мне доверяют самые сокровенные тайны, а я им потакаю, говорю: «Все будет хорошо, хорошо», хотя знаю, что в их ситуациях ничего не будет хорошего, даже посоветовать нечего. Но их надо обнадежить, подать обманный лучик, — она намеренно делала ему больно, отчасти за все, что довелось ей пройти в кошмарах, за его подлый план на ее счет. — А потом этот лучик гаснет, они срываются в пропасть. И в еще большее отчаяние. И снова идут ко мне за новым, чтобы потом рухнуть в еще более глубокую пропасть.

— Ты намеренно играешь с ними? — скалился недовольно Бугимен.

— Когда как. Раньше все было иначе, я была иной. В любом случае, правду они не хотят слушать. И я решила играть по их правилам.

— Зачем играла со мной?

— А ты такой же. Не хочешь слушать правду, — отвернулась Валерия. Теперь ее отчего-то переполняла злоба, обида. Она окончательно отошла от видения, осознавая в полной мере, что чуть не попалась в ловушку Короля Кошмаров, чуть не стала сама горькой тенью, призраком.

— В чем же, по-твоему, правда?

— В том, что твоя эгоистическая мечта неосуществима и бессмысленна. Смирись с этим, убей в себе всякую надежду. И умри. Вот и вся правда. Тебе не положено быть, ты ошибка природы. Ты сам себя боишься, — крикнула Валерия, замечая, как «кровь и тьма» — как она их назвала про себя — заполняют клубами черного песка Короля Кошмаров, говорят его устами, подчиняют своей воле. Его темная сторона, его мрачные планы и негативные эмоции. Они еще брали над ним верх, и свой гнев Валерия обращала именно к ним.

— Замолчи! Думаешь, я поверю тебе? Ты… Ты… Ты не человек, — воскликнул он, но не приближался к ней. Вился вокруг, видимо, даже побаивался, ведь ему не удалось обратить ее в себе подобную.

— О… Ха-ха. Меня повысили! — осклабилась бесстрашная Валерия.

— Кажется, в тебе и впрямь не осталось ни единой живой жилки.

— Ты ведь над этим поработал тоже, — развела руками собеседница. — Видишь. Твои «творения» тебя окажутся страшнее. Вот и утро…

В окно тяжелым горчичным цветом вползал сонный рассвет. Всю ночь солнце билось со змеем, да так ожесточенно, что у него не осталось даже крови, чтобы раскрасить ее кромку рассвета.

— Следующей ночью я с тобой разберусь! — угрожающе пообещал Король Кошмаров, и стремительно вылетел через окно.