Я твоя истина

Вот так и состоялось мое первое знакомство с приветливой турецкой провинцией.

Разбудив пол деревни, так и осталась лежать под деревом. Меня отыскали среди персиковых веток, где я на некоторое время отключилась.

Открыв глаза уставилась в старческое сморщенное лицо со смуглой кожей и выцветшими светло-зелеными глазами.

Из всего, что пролепетала женщина я поняла только «Аллах-Аллах». Далее ни словечка не знала. Хоть ты волком вой.

Как же до меня сразу не дошло, что разговаривать в этой деревне будет не с кем? И какого черта Линч не подумал об этом? Или все же подумал?

Козлы, мать их! Что Прайс, что Линч — все козлы…

— Мое имя Лена, — оправдываясь, отвечала я, пытаясь выбраться из-под шершавой ветки.

Серьезных травм, к счастью, не получила, хотя и потеряла сознание не надолго. Но это от ушиба в области копчика. С детства помнила, каково это — шарахнуться задницей о землю.

В общем, бабуля, приложив ладонь к своей груди, сказала: «Фахидже».

Затем на мужчину лет сорока пяти оглянулась и что-то ему пробормотала, при этом рукой поманив.

Мужик этот и приподнял ветку, из-под которой я удачно выбралась. А потом, на клумбу смачно сплюнув, ушел.

Думаю, он матерился, потому что, вряд ли, с таким выражением лица, как у него, можно говорить комплименты.

Именно с того самого дня я нахватала на свою голову проблем. Полагаю, они, эти проблемы, начались с момента моего рождения, но все же с возрастом становилось лишь хуже.

В общем, давно смирилась, что я — ходячий мешочек с неприятностями. Это как в том старом фильме «Одиссей», где главный герой приказал своим воинам не открывать мешок, в котором хранился ветер. В принципе, мужики-то и не знали, что там, но алчность взяла верх над разумом и преданностью. Открыв мешок, они встряли по самые уши.

Так вот со мной такая же фигня происходила по жизни: кто бы ни открыл мешок под названием «внутренний мир Водяновой», всегда заканчивалось одинаково. Кучей проблем, которые в итоге превращались в огромное болото, засасывающее меня на дно, а заодно и моих немногочисленных друзей и мать.

Поэтому с некоторых пор я предпочитала не рассказывать о себе ничего и никому, чтобы потом мой «мешок» за спиной не вскрывали.

Фахидже естественно была не в восторге от вторжения в ее владения иностранки. Сразу же после того, как я жестами пояснила ей, что мне нужно жилье, она с недовольным видом удалилась в другую комнату, а вернувшись, положила на кровать одежду.

— Это еще что такое? — проворчала я по-русски.

Почему-то здесь мне было предпочтительнее болтать на родном языке. К тому же хотелось вспомнить, уже ставшую немного чужой, русскую речь.

Все же пришлось переодеться, потому что, внимательно себя оглядев, заметила оторванный задний карман на джинсах и майку, превратившуюся в ободранный лоскуток.

В общем, вышла я из комнаты в образе типичной деревенской девицы: юбка в пол и белая блуза.

Битый час я пыталась сговориться с Фахидже, но она отмахивалась от меня, как от назойливой мухи и только бормотала что-то о шайтане. Как я понимала, на ее языке — это черт. Ну или кто-то еще из адского рода.

Несмотря на то, что женщина не скрывала своего недовольства от моего присутствия, все равно меня не прогнала. Однако, когда поздним вечером к ней заглянул тот самый мужик, который помог мне выбраться из- под дерева, Фахидже силой вынудила меня повязать на голову платок и показала, как я должна концом шифоновой ткани нижнюю часть лица прикрыть.

Нет, ну что ж за идиотизм-то такой! Такое чувство, что я далекое прошлое угодила и теперь будут сватать какому-нибудь страшному и очень волосатому уроду. А он облапает меня своими сальными глазенками и утащит в свое логово.

Но никто, конечно же, и не собирался покушаться на мою жизнь.

Старуха долго беседовала с мужиком, поглядывая на меня, и качала головой, будто переживая из-за чего-то. Я догадывалась, в чем было дело. В целом, во мне. Чужая и не по их правилам воспитанная. Все яснее ясного. Меня попытаются выпроводить из этой деревушки.

Однако Фахидже, проводив гостя, вернулась в дом и заговорила со мной. Естественно я ни черта не поняла. Тогда старуха принялась размахивать руками, изображая, по-видимому, самолет. Я энергично закивала:

— Да-да, на самолете прилетела из Америки. Я здесь по делам, понимаете?.. Школа? Мне нужна школа… Понимаете меня?

Но Фахидже ничего не понимала. Устав от бесполезной беседы, я тяжело опустилась на стул. Старуха внимательно меня разглядывала, а затем, пожав плечами, принялась накрывать на стол.

Потрясающий желто-оранжевого цвета суп с ароматом сводящим с ума, чем-то напоминал обычный гороховый. Но ела я его, не скрывая восторга. Лепешки, мед, джем яркого красного цвета и творог. Наевшись до отвала, потянуло в сон. Фахидже не стала меня мучить и отправила спать, при этом бормоча что-то себе под нос.

Я предполагала, что не усну на новом месте в незнакомой стране, как это было обычно. Но едва коснулась головой подушки, как мгновенно провалилась в сон.