Я. Ты. Мы. Они

В итоге происходит то, к чему я не просто оказалась не готова. А то, чего просто не было в моем сознании. Тема секса была из какой-то другой жизни, не моей. Больше всего сбивала с толку моя готовность, то с какой легкостью я подстроилась под него, я ведь смутно, но понимала, на что иду. Да, не сразу, но я ведь позволила, разрешила, согласилась. Только сама не знаю зачем. Просто он был такой… несчастный? И этот его шепот: «Саня, помоги мне». Помогла. Кто бы мне теперь помог.

Иногда все же осмеливаюсь и смотрю на себя в зеркало. И вижу ее, незнакомку, так неожиданно ставшую женщиной…

О том, что что-то произошло, я пойму уже только по одному Аленкиному взгляду, когда после выходных откуда-то возьму в себе силы пойти в школу. Мы, как обычно, встретимся на нашем перекрестке, она вновь опоздает, прибежит подавленная, понуро опустив плечи. Вот только на этот раз никаких вопросов от меня. Мне бы со своими проблемами разобраться. А еще я боюсь, что стоит мне сказать хоть слово, Аленка сразу же узнает обо всем, что случилось между мной и ее братом. Глупо, знаю, но все равно никак не могу пересилить себя.

До школы мы дойдем, так и не сказав друг другу ни слова. Впрочем, за весь день тоже едва обменяемся парой фраз. И только когда пойдем домой, Чернова не выдержит и спросит:

— Ты чего сегодня весь день молчишь?

— А ты?

— Я первая спросила, — совсем по-детски говорит она.

Впрочем, я была готова к вопросу, благо все выходные практиковалась в выдумывании лжи на разные случаи жизни.

— Родители письмо прислали, что на новый год не смогут приехать, вот и расстроилась…

— Ааа, — понимающе кивает головой Аленка. — Это, наверное, очень тяжело, когда не можешь видеть своих родных. Она верит моему вранью, от чего становится еще тоскливей. Поэтому стараюсь поскорее отвести внимание от себя:

— А у тебя что случилось?

— Сашка, — одно слово, но объясняющее так много. Сашка. У меня вот тоже случился Сашка. И как бы ни было больно слушать о нем, какое-то другое чувство во мне очень бурно оживляется:

— А что он?

— А он в загул ушел, — поясняет Аленка и стыдливо прячет глаза. Я не хочу спрашивать дальше, не хочу, но упрямый язык сам задает следующий вопрос:

— Это как?

Она мнется какое-то время, по-моему, ей просто неудобно за то, что все это происходит внутри их семьи. Но желание выговориться берет вверх.

— В прошлый четверг у Стаса был… был бы день рождения. Это первый раз после его смерти, и у Сашки, видимо, крышу сорвало. Он тогда пришел домой пьянющий и какой-то неадекватный. Ты бы видела, какие у него глаза безумные были! — каждое слово Аленки отдает болью и переживанием за каждого из братьев. А все что я могу, это жадно ловить ее рассказ о Сашке, и гадать, было это до или после того, как он ушел от меня.

— Родители тоже на взводе тогда были, и так день тяжелый, а тут еще и Саша. Попытались его как-то усмирить, в итоге они с папой чуть не подрались… мы с мамой еле растащили их. На утро вроде бы успокоились, он даже извиниться попытался…

Значит после. Пульс учащается, хотя сама не понимаю от чего.

— А дальше? — дрожащим голосом спрашиваю я, но Алена, к счастью, этого не замечает.

— В школу ушел вроде нормальный. Точно не знаю, что там было… Не смогла с ним пойти, я тогда всю ночь не спала, проплакала. Мама дома оставила, хотя не надо было… Я как чувствовала, нужно было с ним идти, чтобы он ничего не натворил.

Нехорошее предчувствие подкатывает к горлу.

— Он… С Сашей что-то случилось?

— В пятницу домой не пришел. Родители чуть с ума не сошли, уже в милицию обращаться хотели, когда позвонил Артем… это старый друг Стаса. Короче. Сашка умотал в наш старый район и пил с ним весь день, еще подрался с кем-то. Папа потом за ним съездил, он никакой был, даже толком на ногах не стоял.

Я судорожно начинаю вспоминать, видела ли сегодня Сашку в школе, и сама себе отвечаю, что — нет. Но я-то думала, что это я от него прячусь.

— Выходные его дома продержали, — продолжила Аленка, настолько ушедшая в свои переживания, что совсем не замечала, что происходит со мной. — Утром должны были в школу пойти вместе, а он от меня сбежал… Сань, что же это теперь будет? А если он опять пьет? А если с ним что-то случилось?

Алена говорит совсем жалобно, а из глаз катятся слезы. Ох уж эти Черновские слезы, слишком много их для меня на этой неделе.

— Ты не знаешь где он?

— Даже представить не могу… Сань, что я родителям скажу? Если он вечером не придет… я даже не знаю.

— Придет, обязательно придет… — с непонятно откуда взявшейся уверенностью обещаю я. И говорю это с таким энтузиазмом, что Алена даже теряется.

Мы уже почти дошли до нашего перекрестка, поэтому крепко обнимаю подругу и еще раз обещаю, что все будет хорошо. Еле дожидаюсь, когда ее спина скроется за поворотом, и подрываюсь бежать в обратном направлении. Зима — не лучшее время для скоростных пробежек — пуховик, сапоги, шапка, все это значительно сковывает движения. Стараюсь не обращать внимание.