Я. Ты. Мы. Они

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Меня вполне устраивал такой ход событий, потому что возможность лично общаться с Сашкой однозначно перевешивает любое привет-пока на людях. Только не нравится иметь тайны от Алены, но мелкое злорадство от того, что у Чернова тоже есть тайна от Карины, слегка успокаивает меня.

В тот памятный зимний вечер я ждала Сашку у себя на квартире, а его все не было. А я металась из комнаты в кухню и обратно, не зная, чем занять себя. Я и расстраивалась, и злилась на себя, на него. Он опаздывал больше чем на час, и я понимала, что не придет. И от чего-то впадала в отчаянье. Надо было собираться домой, скоро бабушка начнет меня искать, но упрямая душа отказывалась принимать потерю законного часа общения с Александром Черновым.

И тут долгожданный звонок в дверь. Я даже от счастья замерла, не веря тому, что он все-таки пришел. Потом трель звонка сменяется на глухие удары по двери, и я спешу открыть ее.

Сашка стоит на пороге весь какой-то помятый и мрачный. Под глазами пролегли темные круги, а черты лица стали какие-то жесткие и колючие. Я отодвигаюсь в сторону, и он нелегкой поступью заходит в квартиру. И только тут я понимаю, что он пьян. От него несет алкоголем так, что мне даже хочется заткнуть нос. Но я сдерживаюсь.

— Что смотришь? — довольно грубо интересуется он.

Я не знаю, что сказать, поэтому неопределенно пожимаю плечами. Он скидывает куртку и ботинки, идет в комнату и уже оттуда кричит мне:

— Мы будем заниматься сегодня или нет?

Я иду к нему, но остаюсь стоять возле дверей.

— Я не кусаюсь, ты что, забыла?

На этот раз не шучу, что из нас двоих кусаюсь я, а просто спрашиваю у него:

— У тебя что-то случилось?

Он еще больше мрачнеет, если это возможно.

— Ни-че-го. Ничего не случилось.

— Ты пьян, — зачем-то говорю я.

Он вскакивает со стула, роняя его, и почти кричит мне:

— А вот это не твое дело! Ни разу не твое… Не смей мне в жизнь лезть.

Если честно. я видела его таким впервые. Он бывал разным — веселым, смешным, напряженным, раздраженным. Но никогда в его голосе не было столько… отчаянья?

— Ничего не случилось, — упрямо повторяет он.

— Да, я поняла.

— Ничего…

— Угу…

Молчим.

Он падает на диван и утыкается в свои руки, а потом абсолютно трезвым голосом спрашивает:

— Сань, ты когда-нибудь теряла близких людей?

— Нет, — шепчу я, уже догадываясь, о чем дальше пойдет речь.

Он сначала ничего не говорит, так же как Алена, когда рассказывала про старшего брата, а потом уже не может остановиться:

— А я потерял. Брата, — он тяжело сглатывает, но все-таки продолжает. — Стаса. И это так нечестно, чертовски нечестно. Вот был человек, а теперь его нет… Как будто ничего не случилось. А я должен жить со всем этим дерьмом. А почему я должен жить, если его нет?!

У него из глаз катятся горькие слезы, но он будто не замечает их.

— Ему сегодня бы исполнилось 20 лет. Всего лишь 20! Ты понимаешь это! — он опять переходит на крик, но я понимаю, что сейчас он кричит не на меня, а скорее на несправедливость жизни. Я подхожу к нему и сажусь рядом.

— Сань, я не знаю, как мне жить. Где взять силы, чтобы просто справиться с этим. Вон родители с Аленкой пытаются как-то подняться, что-то делать… А я… Я тону. И ненавижу их за то, что они пытаются жить дальше, а я не могу.

Я первая беру его за руку. Ладони у него холодные, впрочем, он сам весь какой-то ледяной.

— Ты имеешь право на свою боль, — аккуратно замечаю я.

И тут он смотрит на меня так серьезно, как будто вообще впервые видит. Я осторожно провожу пальцем по его щеке, утирая слезу. Вытираю и замираю, хочу одернуть руку, но Сашка не дает, кладя свою руку поверх моей. А потом опять сглатывает. Нервно так, что мне тоже хочется. А я все смотрю в его глаза и мне кажется, что его боль и печаль поглощают меня полностью, утаскивая за собой на самое дно.

А потом он меня целует. Жадно так, что я даже испугаться не успеваю. Впрочем, испуг придет намного позже, лишь с осознанием того, что мы натворили. Наверное, это было бы даже приятно, если бы не противный вкус алкоголя у него на губах, а потом уже и у меня во рту.

Я не сразу понимаю, как от поцелуя мы переходим ко всему остальному. Вот вроде бы мы целуемся, а в следующий момент он уже наваливается на меня. Его руки блуждают по моему телу, оказываются под футболкой, джинсами. Я даже не смущаюсь, просто не думаю об этом.

— Помоги мне, помоги мне, Саня, — отчаянно молит он. А я так и не поняла, про что он, про нашу одежду, или так… в целом.

— Я здесь, здесь, — зачем-то шепчу в ответ.

В следующий момент он стаскивает с меня джинсы и сам остается без штанов. Я стараюсь не смотреть на него, хотя уже прекрасно догадываюсь, что нас ждет дальше. Забываю дышать. Вслед за джинсами летят мои трусики, а Сашкина рука касается меня между ног. Я дергаюсь от смущения и еще больше напрягаюсь, но он этого не замечает — как заведенный целует меня в губы, шею, ключицу, кожа горит от чужих прикосновений. Затем он входит в меня, разведя коленом мои ноги.