Я, ты, он, она и другие извращенцы. Об инстинктах, которых мы стыдимся

О работе Райнда узнали (трудно сказать – от Лоры Шлезингер или благодаря сайту САЛММ) некоторые члены Конгресса. К весне 1999 года Аляска, Калифорния, Иллинойс, Оклахома, Луизиана и Пенсильвания вынесли резолюции, осуждающие выводы Райнда. Двенадцатого июля 1999 года произошло нечто, не имевшее прецедента в истории психологии. Нижняя палата Конгресса приняла резолюцию № 107, в которой 355 членов палаты (еще менее способных, чем Шлезингер, оценить работу по психологии) высмеяли эмпирическую работу Райнда и объявили (наплевав на данные), что все без исключения сексуальные отношения между несовершеннолетними и совершеннолетними являются насильственными и вредными. Несколько недель спустя Сенат единогласно одобрил антирайндовскую резолюцию (сто голосов за, против – ни одного). Ни один сенатор не осмелился пойти против течения. Ведь это бы обозначало конец его карьеры: он бы прославился как “тот самый извращенец”, признавший исследование Райнда[62].

Тем временем члены экспертной комиссии АПА продолжали сражаться с вашингтонскими бюрократами из-за последствий публикации. В конце концов их дело – наука, а не морализаторство. АПА упорно защищала решение редактора “Психологического бюллетеня” опубликовать работу Райнда. Более того, она была тщательно проверена другими экспертами в этой области, после чего ее рекомендовали к публикации. Данные Райнда продолжают вызывать споры. Некоторые исследователи до сих пор считают спорными его методы и мотивы, а другие считают спорными мотивы тех, кто подвергает сомнению результаты Райнда. В результате ученые с обеих сторон решили на время оставить все как есть и “согласились, что можно не соглашаться друг с другом” (что на самом деле значит ругать друг друга себе под нос, но не устраивать публичных скандалов). В 2006 году психолог Хизер Ульрих воспроизвела результаты 1998 года и осторожно заметила, что презумпция безусловного вреда для несовершеннолетних от сексуальных отношений с взрослыми – это излишне упрощенный подход, не учитывающий всех различий субъективного восприятия людьми событий их собственной жизни.

Понятно, что невозможно занять сколько-нибудь устойчивую позицию по этому вопросу. Если из результатов Райнда вы вынесли, что “иногда допустимо” заниматься сексом с несовершеннолетними, для многих вы превращаетесь в сторонника совращения малолетних. С другой стороны, если вы считаете, что любой человек, занимающийся сексом с несовершеннолетним, манипулирует невинным ребенком, значит, вы сглаживаете спорные моменты. Эти разногласия возникают, по-моему, из-за того, что мы не определились с терминами. Когда именно заканчивается “детская невинность”? У большинства из нас есть некое представление о том, что когда-то она у нас была, но как измерить или эталонировать такое абстрактное понятие? В какой именно момент вы утратили невинность? Может, у вас ее никогда и не было? Или вы до сих пор ее не потеряли?

Не многие из нас наивны настолько, чтобы считать, будто это происходит в полночь, отделяющую детство от взрослой жизни, тем более что в разных культурах эта граница проходит в разном возрасте. Законы, определяющие возраст совершеннолетия, влекут множество неловких философских проблем, из-за которых ко многим (в том числе к самим подросткам, занимающимся сексом с кем-либо на три-четыре года младше их самих) в нашем обществе относятся несправедливо. Когда речь идет о сексе в определенный законом день, концепция “согласия” внезапно приобретает вместо хронологического психическое наполнение. Секс с кем-либо в день его или ее совершеннолетия (но прежде, чем часы пробьют полночь) превратит вас в преступника даже в том случае, если инициатива принадлежит не вам. Что при этом происходит в голове вашего партнера, в расчет никто не примет. В другой ситуации несовершеннолетний понесет такое же наказание, как если бы он был совершеннолетним – и как раз из-за своего умысла. Шестнадцатилетнего мальчика, который изнасилует женщину после того, как она отвергнет его притязания, скорее всего, подвергнут наказанию как совершеннолетнего. А женщину, которая уступит напору этого подростка, прокуроры сочтут преступницей (а его самого – жертвой). Иными словами, психическое состояние несовершеннолетних принимается в расчет лишь тогда, когда те сами причиняют вред. Не знаю, как вы, а я вижу здесь логическую неувязку.