Я у мамы зельевар

Платье смотрелось хорошо, но чего-то не хватало. Я порылась в шкатулке. Так, будем изображать «закат на море». Рыжая грива сойдет за полыхающее солнце, клонящееся к горизонту. В качестве украшений пусть будет ожерелье из белых веточек коралла и аккуратные сережки.

Макияж легкий, со слабым мерцанием русалочьей пудры. В сумку надо отправить несколько зелий (с пустыми руками идти нельзя!), немного порошка для проведения ритуала, бумага для записей.

Покрутившись у зеркала и оставшись целиком довольной, я подмигнула своему отражению. Хороша. Не хуже Рады Жойдь с её жгучей красотой. Да, конечно, можно сказать, что надо наряжаться только для мужчин, но… О Златовласая, да что вы тогда понимаете? Наряды предназначены для всех людей независимо от пола!

— Красота — страшная сила, — прокомментировал Муррис, оглядывая меня с ног до головы.

— Будешь умничать — отдам пану Кришу на воспитание, — не смутилась я.

— Никто меня не любит, никто не приласкает, — со страданием начал кот. — И почему я такой бедный и несчастный? За что мне всё это?

Под причитания Мурриса (кстати, совершенно необоснованные), я быстро собралась и направилась к Сифочке. Погладила лепесточки, полила, угостила сладким яблочком.

— Цветок, который ест фрукты, является ли каннибалом? — задумчиво изрек Бунжик, с любопытством глядя на нас. Глаз у него, конечно, не было, но я буквально кожей чувствовала любознательный взгляд.

— Сифа, если ты плюнешь в Бунжика, я не буду ругать, — ласково пропела я.

Горшок тут же насупился, Муррис захихикал. Сифиздилла, если бы могла, улыбнулась. Какая разница, какие там пристрастия, если она просто очаровательный цветочек?

— Муррис, пошли, — позвала я, и кот, на удивление, ничего не сказав, шустро посеменил к выходу.

Я серьёзно обдумывала, как отправиться к Раде Жойдь. С одной стороны, в этом нет ничего такого, дом в черте города, выхожу не в ночь. С другой… то мэшж, то не пойми чьи когти на двери, а то и вовсе Аспе собственной персоной.

Ни с кем из них меня встречаться больше не тянет. Аспе временно в исключениях, возможно, тоже что-то узнает про Жужу.

Муррис был выбран в качестве сопровождающего. Во-первых, приду как самая настоящая ведьма — с солидным фамильяром… Солидность этак килограмм на семь (Муррис очень хорошо кушает, дышит свежим воздухом и ударно спит), поэтому всё по-взрослому. Ну и даже, если что-то пойдет не так, он сумеет вернуться и позвать на помощь. Илмару я оставила записку, указав, куда иду. Он хоть и парень фиктивный, но зато боевой артефактор и сотрудник управления — настоящий.

— Как думаешь, нам там будут рады? — поинтересовался Муррис.

— Нас туда позвали, — немного растеряно ответила я. — А я уже приняла приглашение. Думаешь, мы совершаем огромную ошибку?

Муррис не ответил, только вздохнул по-кошачьи.

Сказать было нечего. Хуже того: интуиция молчала и вообще ни на что не намекала. Что ждёт меня в доме ведьм из рода Жойдь?

* * *

Дом Рады впечатлял. Пусть он был небольшим, но стоило приблизиться на несколько шагов, как я поняла: здесь живут ведьмы. Настоящие. Мне с такими не тягаться. Я так… зельевар. Это другое. А здесь…

Дай угадаю: вот эта ограда стоит не только при помощи деревянных колышек, скрепляющего материала и какой-то матери, но ещё и отличного заклинания. Если приглядеться, то можно разобрать, как временами вспыхивают алые искорки.

Дом сам из темного дерева. Ставни выкрашены в красный цвет, на подоконники алые цветы. А на крыше находится флюгер в виде черного кота, выгнувшего спину.

— Правильно ли я делаю, что пришла сюда? — пронеслась странная мысль.

Но я тут же взяла себя в руки и гордо вздернула нос. Так, отставить робеть. Меня сюда пригласили, значит, всё правильно сделала. Я пришла за Жужей, а не для того, чтобы повеселиться.

Не успела я закончить эту мысль, как резко открылась дверь и на пороге показалась старушка. Худая, словно совесть сборщика налогов, энергичная и с пронзительным взглядом карих глаз, совершенно не утративших яркости с возрастом.

На голове был причудливо закрученный узорчатый платок, повязанный на манер наших восточных соседей. То есть, когда платок полностью закрывает голову, а над лбом узел, из которого торчат два уголка.

На старушке тёмно-красное платье и черный приталенный жилет, на котором особенно ярко горит рубиновым огнем ожерелье. Только вот состоит оно не из бусинок, а из острых перчиков.

Она махнула рукой, и тут же рядом оказалась метла. Ух, какая! В полтора раза больше моей Жужи — явно видно, что родословная не абы какая.

— Хивря, веди себя прилично, — строго сказала старушка. — И открой, к нам гости.

Я не успела произнести ни слова, потому что в следующий момент метла оказалась у калитки и, чем-то щелкнув, распахнула калитку. Ещё и сделала полупоклон.

Я невольно хихикнула:

— Ну дает.

— Не то слово, — хмыкнула старушка, спускаясь с крыльца по ступенькам и звонко цокая каблучками. — Обученная манерам, всё по-взрослому. — Она оказалась возле меня. — Я — пани Василина Жойдь, бабушка рады. Наслышана о тебе, Ядвига. Пошли в дом.

— Очень приятно, — пробормотала я, следуя за ней.