Я убийца

– Ого! – расцвел в улыбе Александр. – Слаба на передок-то мадам, оказывается. С тремя за день!

– Заткнись, Сань, – рявкнул на него Сергей. – Продолжайте.

– Рана, на которую вы сейчас обратили внимание, была проделана острым предметом, медленно. Затем несколько раз орудие провернули внутри.

– Чтобы кровь не сворачивалась?

– Все верно. Тот, кто сделал с ней это, хорошо разбирается в анатомии. Нож, найденный на месте преступления, к ранам убиенной не имеет никакого отношения. Орудовали очень острым инструментом. Возможно, боевым или охотничьим ножом, но никак не кухонным. Раны ровные, сделаны в одно движение. Лезвие, способное нанести такие увечья, должно быть очень хорошего качества. Вы легко сможете понять это, если вспомните, как трудно разделывать мясо. Потом ей наложили повязку, чтобы кровь скапливалась в теле, а точнее, в брюшной полости. Это доставляет немыслимые страдания. На самом деле именно от этого она и умерла, а не от того, что ей разрезали рот и вырвали язык.

– А разве его не отрезали, как пальцы?

– Скорее всего, его зажали пассатижами или клещами, провернули и резко дернули. Но никак не отрезали, – свой рассказ патологоанатом сопровождал наглядными жестами. – Чтобы добраться до языка, ей в рот вставили нож, – он снова продемонстрировал это на себе, прикусывая ребро ладони. – Р-р-ра-а-аз, и все. Затем оттягивай нижнюю челюсть и орудуй щипцами. Убийца, должно быть, всю одежду забрызгал кровью.

– Почему тогда его никто не заметил? – удивленно поинтересовался Александр, стараясь не смотреть на тело.

– Он мог переодеться, что, скорее всего, и сделал. Не думаешь же ты, что он после того, как разделался с ней, пошел гулять по улице с окровавленным ножом в руках? А одежду сжег, наверное.

– Точно сжег, – согласился Сергей.

– Господи, меня сейчас стошнит, – пробормотал Александр, а его желудок выдал характерные позывные.

– Можешь не сдерживать себя, я потом все смою. Что естественно, то небезобразно. У меня позавчера студенты были, так мой ассистент Гошка, тот еще шутник, представляете, завернул бутерброд в фольгу и спрятал его в теле, а потом якобы обнаружил при вскрытии и со словами «У-у-у! Он еще тепленький!» надкусил прямо на глазах у изумленной публики. Так у меня тут полкурса такой рвотный фонтан устроили, что я почти час пол отмывал. А потом еще час приводил их в чувство. Точнее наоборот. А, впрочем… – он махнул рукой и заулыбался сам себе.

– Шутки медиков всегда отличаются особой остротой ума.

– А куда деваться, Сергей? С нашей-то работой. Если воспринимать все всерьез, можно и вздернуться!

– Да как к такому можно привыкнуть? – снова пересиливая себя, произнес Сашок.

– Человек – такая скотина, которая привыкает ко всему. Вы же не чувствуете отвращение, когда разделываете, например, говядину или свинину? Так и здесь то же самое.

– Но ведь тут-то не говядина со свининой, – пробурчал Александр.

– А какая разница, молодой человек? Если вас посадить в чан, простите, с дерьмом, то только поначалу запах будет казаться отвратительным, но уже примерно через полчаса-час ваши рецепторы адаптируются, и вы перестанете его замечать. Физиология!

– Ужас, – Сашок зажмурился, а его желудок снова дал знать о себе.

– А что насчет миорелаксанта? – отрывая взгляд от трупа и пристально смотря на доктора, спросил Пименов.

– Ну, что я вам могу сказать? Это вещество просто так не купишь. Да и на заказ его сложно достать. Этот специальный препарат поставляется в реанимационные отделения по госраспределению, и за него отчитываются так же, как за морфий или любое другое вещество подобного типа. Вряд ли кто с ним будет связываться: сидеть никто не хочет.

– Но, тем не менее, в крови вы обнаружили именно его?

– Что есть, то есть. Из песни слов не выкинешь.

– А это вещество действует как наркотик? Я имею в виду, оно одурманивает человека?

– Отнюдь, Сергей. Оно просто расслабляет мышцы – так, что вы не в состоянии пошевелиться, вам даже слово сказать будет тяжело. Но всю гамму ощущений вы испытаете в полном объеме, поскольку боль оно не блокирует. Так что, когда ее резали, она прекрасно чувствовала все, что с ней происходило.

За спиной у доктора послышался омерзительный утробный звук: Александр склонился к полу, извергая из себя утренний завтрак.

– Прости-и-те, – вытер платком рот Сашок. – Мне нужно на улицу.

– Не волнуйтесь, я все уберу.

У Сергея зазвонил телефон, и он, взяв Александра под руку, вышел на свежий воздух. Станислав Владленович остался и еще задавал какие-то вопросы патологоанатому, но Сергей их уже не слышал. Телефон усердно звенел и высвечивал на экране абонента «Шрек».

Глава IX

Я убежден, что страдание и боль других

доставляют нам удовольствие, и немалое.

Э. Берк