Я – убийца

— Хорошо, где?

У комиссара вытянулось лицо, когда Роберт назвал ему место встречи.

23

«Вызываемый абонент временно недоступен. Если вы хотите быть проинформированы эсэмэской, как только он…»

Черт. Что происходит? Почему Карина больше не отвечает по телефону?

Штерн нажал на кнопку, оборвав электронный голос автоответчика, и хотел со злостью вышвырнуть телефон из окна лимузина на парковку, где они остановились после дикой поездки через весь город. Мысль, что всего несколько минут назад грязный педофил прижимал эту же трубку к своему уху, вызывала у Штерна чувство брезгливости и отвращения. Но аппарат ему еще понадобится. Сначала он сделал самый важный звонок и оповестил Энглера. Потому что больше так продолжать не мог. Ему нужно сдаться. Даже несмотря на риск так никогда и не узнать, что же на самом деле случилось с Феликсом.

Но сейчас это было второстепенно. Их сумасшедшая погоня за фантомом должна наконец закончиться. Симон из-за этого чуть не погиб. Вот она, реальность, а не его фантазии о Феликсе и мальчике с родимым пятном.

Штерн почувствовал два маленьких пальца у себя на плече.

— Все в порядке? — спросил Симон.

Глаза адвоката снова наполнились слезами. Он только что оставил этого мальчика одного в берлоге с ухмыляющимся монстром. И Симон интересуется, как у него дела.

— У меня все хорошо, — солгал Роберт. На самом деле он не знал, как ему еще сесть, чтобы вытерпеть боль. Чудо, что он вообще выбрался из виллы, не упав в коридоре в обморок. К счастью, Симон обладал невероятной способностью к самовосстановлению и сумел самостоятельно спуститься по лестнице, после того как Штерн привязал извращенца к кровати строительным скотчем.

Тина не шевелилась, когда они переступили через нее внизу лестницы, но Штерну показалось, что он заметил поверхностные дыхательные движения. И хотя любое перемещение доставляло ему ужасные страдания, Штерн все-таки собрал в гостиной свои разбросанные вещи, прежде чем они с Симоном выехали на машине через гараж. Слава богу, что американский лимузин оказался моделью с автоматической коробкой передач. Левая нога опухла и превратилась в пульсирующее бревно. Штерн едва мог наступать на нее, не говоря уже о том, чтобы нажимать на педаль сцепления.

— А выглядишь не очень, — хрипло сказал Симон.

— А ты говоришь как Лягушонок Кермит, — попытался пошутить Штерн.

Он опустил солнцезащитный козырек, посмотрел в зеркало и должен бы согласиться с мальчиком. В бардачке он нашел пачку влажных одноразовых салфеток для стекол. Пожав плечами, вытащил из упаковки одну салфетку и вытер себе кровь с лица.

— А ты как себя чувствуешь? — в свою очередь поинтересовался Штерн, осторожно промакивая кожу вокруг пульсирующей гематомы на лбу.

— Ничего. — Симон постарался подавить кашель.

— Мне жаль, ужасно жаль, — повторил Штерн уже в восьмой раз с тех пор, как они уехали с виллы. — Но я все исправлю. Обещаю.

— Ничего ведь не случилось, — отозвался Симон усталым голосом.

Штерн включил верхний свет в салоне, чтобы лучше видеть мальчика. Симон зевнул, его веки слегка подрагивали, и Штерн понятия не имел, хороший это или плохой знак после всех событий прошедшего дня.

— Ты чего-нибудь хочешь? Может, пить? Или тебе нужно принять лекарства?

— Нет, я просто устал. — Симон снова закашлял. Его левая нога немного дрожала. Штерн не замечал этого на пути сюда.

— Сможешь дойти один до стеклянных ворот?

— Конечно. — Симон открыл пассажирскую дверь и помедлил. — Но я хотел бы остаться с тобой.

Штерн помотал головой, и даже это движение причиняло боль.

— Мне жаль.

— Но, может, я тебе нужен?

— Иди-ка сюда. — Штерн притянул Симона к себе и обнял так крепко, как только мог, игнорируя почти невыносимую боль в спине.

— Да, ты мне нужен. И поэтому очень важно, чтобы ты сделал именно то, что я тебе сказал, хорошо? Ты пойдешь сейчас в больницу и сразу же отметишься в своем отделении, слышишь?

Симон кивнул.

— Ладно. А ты что сейчас будешь делать? — глухо проговорил мальчик в рубашку Роберта.

— Я со всем разберусь.

Симон отстранился и посмотрел на него снизу вверх:

— Правда?

— Правда!

— Значит, завтра я уже не должен буду никого убивать?

— Нет.

— Я этого совсем не хочу.

— Я знаю. Ты действительно справишься один? — спросил он еще раз.

— Да, мне лучше. Только в горле щекочет.

— А дрожь в ноге?

— Ничего страшного. Кроме того, мне сейчас дадут лекарство против этого.

Симон уже опустил одну ногу на асфальт, когда Роберт положил руку ему на плечо.

— Ты еще помнишь самое прекрасное место в мире? Что ты сказал доктору Тифензее, когда он спросил тебя в своем кабинете?

— Да. — Симон улыбнулся.

— Мы поедем на этот пляж, — пообещал ему Роберт напоследок. — Когда все закончится. Ты, Карина и я. И купим самое большое мороженое, да?