Я убью тебя, любимая

– Болтун он, вот и весь его авторитет. Сидел, это точно, да только смех один, а не отсидка. Статья плевая – чистая «хулиганка», но сел он не столько по ней, сколько из-за того, что ввязался в дела уголовников прямо в изоляторе временного содержания. Следователь решил, что он может попытаться повлиять на следствие не только по своему делу, но и по делам других, и арестовал его. В СИЗО уголовники что-то наплели парню, или «на слабо» взяли, или пригрели, за своего стали принимать. Короче, опять он в какую-то историю попал, но теперь уже с поножовщиной. И вместо года условно получил пару лет общего режима.

– А дальше понятно, – потягивая чай из бокала, сказал Гуров. – Попал в «шестерки», наколочки, блатной жаргончик, я, мол, самый крутой, за меня воры «впрягутся».

– Примерно. Только непонятно, как Надежда Рукатова могла за такого замуж выйти. Понятно, что она за него вышла замуж, когда он еще не сел. Но он и тогда был полным придурком, как я понимаю.

– Да, Петр, женщин понять порой сложнее, чем самого последнего «урку», – покрутил головой Гуров. – Эх, Маша меня не слышит! Такие сравнения отпускаю. Наверняка ей по молодости нравилось, что он такой уверенный, купилась на то, что умел пыль в глаза пускать. Из того, что ты мне рассказал, вполне можно сделать вывод, что Злобин в состоянии пойти на похищение. Может, даже не по собственной инициативе, а по наущению своих «старших товарищей» с большим криминальным авторитетом. Могли его подтолкнуть к этой идее или просто заставить.

– Но прошло почти два года с того разговора, о котором ты мне по телефону рассказывал, когда Злобин Ирине предлагал развести Рукатова на деньги с похищением.

– Ну, мало ли, – пожал Лев плечами. – Может, инициатор на пару лет как раз подсел, а, выйдя, вспомнил тот старый «проект». Могли просто «заморозить» идею, учитывая, что Ирина отнеслась к ней крайне негативно. Специально, чтобы все забыли про этот разговор. Она, кстати, успешно забыла. И если бы не настоящее похищение, не мои разговоры по душам, она могла и не вспомнить тот мимолетный разговор. Кстати, если это его похищение, то оно вполне удалось.

– Займись Злобиным срочно, Лев, – вздохнул Орлов. – Это на сегодняшний день самая реальная версия.

– Пожалуй, – согласился Гуров. – Крячко в Таиланде все перевернул, но Рукатову так пока и не нашел. А без нее мы и не узнаем, кто стоит за ее похищением – те же люди или другие. Или она вообще не пропадала, а просто уехала, никому ничего не сказав.

– Одно маленькое «но». Она даже мужу не сказала, что уезжает из Таиланда раньше времени и куда уезжает. Ни мужу, ни любовнику, никому. Согласись, что это не тривиально. Я подключил к этому делу МУР. Прошлись по дальним родственникам Рукатовой, поскольку близких не имеется. Нашли несколько их университетских подруг, с кем она была близка в годы учебы. Никто об ее исчезновении не знает, контактов с ней давно не поддерживал и сведений о Надежде Рукатовой не имеет. Вот так вот, Лев Иванович.

Чтобы не терять попусту время, Гуров попросил, чтобы дежурный позвонил в территориальный отдел полиции. Когда сыщик доехал до места, участковый уполномоченный ждал его у себя в кабинете в участковом пункте.

– Полковник Гуров, – представился сыщик. – Вас предупредили о моем приезде.

– Так точно! – бодро ответил невысокий серьезный старший лейтенант. – Здравия желаю! Старший лейтенант полиции Полозов.

– Садись, Полозов, – пожимая участковому руку, разрешил Гуров и сам сел на стул по другую сторону стола. – Давно на участке работаешь?

– Четыре года, товарищ полковник. Мой участок расположен…

– Не важно. 2-я Степная улица твоя?

– Так точно. А что случилось?

– Ничего, просто работа. Меня интересует один человек – Злобин Роман Алексеевич, 1965 года рождения. Проживает на 2-й Степной улице в доме номер 46, квартира 140. Знаком с ним?

– Нет, честно говоря, – нахмурился участковый. – Он судимый?

– Да, сел в 1996-м, вышел через два года. Статья 213-я.

– Одну минуту. – Участковый поднялся и подошел к сейфу.

Гуров ждал, пока старший лейтенант найдет какую-то папку. Потом Полозов сел на место и начал листать бумаги. Лицо участкового становилось все озабоченнее и озабоченнее.

– Виноват, товарищ полковник, Злобин у меня в списках судимых не значится. Он ни в каких не значится, не заносили его. Ни порядок не нарушал, ни жалоб на него не поступало. Все-таки двадцать лет прошло с того времени, как его посадили. Может, старые списки утеряны. Потому что эти, что у меня, они переделывались в… – Полозов посмотрел на какой-то из листов, – в 2010 году.

– Ну, понятно, – кивнул Гуров. – Поэтому он и выпал из поля зрения. И не проявлял, видимо, себя с антисоциальной стороны никак за последние четыре года?

– Никак, иначе бы я знал его.

– Хорошо. Тогда скажи мне еще, Полозов, а проблем у тебя с этим 46-м домом по 2-й Степной нет? Или с этим районом, что прилегает к дому?

– Понял вас, товарищ полковник. Вы имеете в виду, что он сам мог в поле моего зрения не попасть, но его делишки могут быть заметными. Так сказать, каштаны чужими руками из огня таскал.

– Ну, примерно.