Я убью тебя, менеджер

– Да садись ты уже, коза! Задолбала, понимаешь, тут галдеть! – сказал он девочке расстроенно и пошел толкаться к выходу, пряча глаза от пассажиров.

Вагон в ответ грохнул неожиданным и дружным смехом, и в нем сразу стало как-то свободнее и легче.

Марта с видимым удовольствием досмотрела сценку из-за моего плеча, потом обняла меня покрепче и сказала, мечтательно улыбаясь:

– Какие прикольные бывают девчонки, да?

Я с недоумением таращился на нее, осторожно растягивая губы в вежливой гримасе ответной улыбки.

Дети действительно бывают очень интересными, но при чем тут Марта, хотел бы я знать?

Глава двадцать девятая

Каким образом Татьяна Выхвын раздобыла мой номер мобильного телефона, я так и не понял, но она позвонила мне на мобильный в шесть утра и сказала, взволнованно сопя в микрофон:

– Мы хотим украсть еще несколько депутатов. Не подскажете, какие сейчас самые ценные? Нам говорят, что коммунисты дороже всех, потому что независимые, но как мы можем это проверить?

Я аккуратно сполз на пол с низкой кровати, стараясь не задеть мирно сопящую рядом Катьку. Потом я накинул на плечи один из двух зеленых халатов, валявшихся на полу, и опять, в который уже раз, не угадал – это оказался Катькин халат, который мне ровно по пупок.

Впрочем, разглядывать мои шоколадные гениталии в столь ранний час все равно было некому. Я прошел на кухню, стараясь не хлопать дверьми и не наступать на разный хлам вроде ботинок или радиоуправляемых джипов, разбросанный на пути от спальни до кухни.

– Татьяна, мнэ-э, Николаевна. Еще раз скажите мне, кого вы там собрались украсть? – спросил я уже во весь голос, усевшись голым задом на холодный с ночи стул.

– Да депутата мы хотим украсть, одного или двух, – деловито продолжила Выхвын, попутно бормоча в сторону невидимых мне собеседников какие-то невнятные комментарии.

– А зачем вам депутат? – спросил я, искренне недоумевая.

– Как это зачем? Депутаты очень полезными бывают! – захлопотала в трубке Выхвын. – Вот смотрите, Тотошкина украли, и сразу в прессе кричать стали про обнаглевший криминал. Про наших пропавших деток так не кричали. Поэтому мы тут посоветовались и решили, что, если еще одного депутата украсть, будут уже не только кричать. Наверное, искать тоже начнут. Как вы думаете? – спросила она, сделав осторожную паузу.

– Надеюсь, Тотошкина не вы украли? – спросил я прямо, решив не тратить время на осторожные подходы издалека.

– Не мы, – ответила Выхвын огорченно. – Но если моего сыночка не найдут, я не только депутата, я президента украду, – решительно сказала она, но тут же неожиданно всхлипнула.

Я помолчал немного, а потом, сам от себя не ожидая, начал не ругаться по поводу раннего звонка, а оправдываться перед ней:

– Татьяна Николаевна, я ведь тоже не сижу тут сложа руки. И даже кое-что нашел. Потерпите немного, ладно? Поверьте, все будет хорошо. Я уверен, что скоро ваши дети будут найдены.

Зачем я врал ей, сам не понимаю. Возможно, я просто хотел спать. Но она мне поверила и повесила трубку, сказав лишь на прощание, что верит не в милицию, а только в меня.

Это было напрасно – теперь, вместо того чтобы пойти досыпать, я принялся мучиться совестью.

Я включил чайник и сел за стол, озадаченно почесываясь.

Неожиданно открылась дверь детской, и оттуда вышел, кутаясь в халат, мой старший сын, Антон. Он, сонно моргая, зашел в туалет, но потом, выходя оттуда, пошел не к себе в спальню, а завернул на кухню.

Я налил себе кофе и даже предложил его Тошке, но тот лишь небрежно отмахнулся в ответ, усевшись, впрочем, за кухонный стол ровно напротив меня.

– Ты чего не спишь? – шепотом спросил я, задумчиво разглядывая сына.

– Да вот, чего-то не спится, – ответил Тошка, глядя мне в глаза неожиданно ясными прозрачными очами.

– Говори уже, что случилось, – сказал я ему строго и еле заметно вздохнул, ожидая понятных и давно ожидаемых детских откровений из серии: «Папа, что такое поллюции?»

– Папа, у тебя есть другая женщина, кроме мамы? – вдруг спросил Тошка, и я, мысленно охнув, осел за столом, пряча глаза за кофейником и коробкой мюсли.

Прошло не меньше минуты, и все это время Тошка молча сидел и смотрел на меня, почти не мигая.

– Это ты с чего решил? – пробормотал я, осторожно выбираясь локтями на поверхность лакированного кухонного стола и так же неспешно собираясь с мыслями.

– Да ни с чего. Я так просто спросил, – пробормотал Тошка и пошел к себе в спальню. Мне показалось, что он так и не проснулся.

Некоторое время я тупо смотрел ему вслед, размышляя о том, можно ли назвать Марту «другой женщиной».

И решил, что нельзя. Что там, во-первых, увы, очевидно. А во-вторых, никакая она не «другая» – ни первая, ни вторая, ни третья. Она единственная. По сути, Марта мой первый и единственный в жизни настоящий товарищ. Чудно, конечно, что настоящим товарищем для меня, никогда не испытывавшего недостатка в собутыльниках, приятелях и друзьях, стала женщина, но я не думаю, что это обстоятельство характеризует именно меня. Скорее, это лишняя характеристика уникальности Марты. Я тут ни при чем. Мне просто повезло ее встретить.