Я убью тебя, менеджер

Я вгляделся в него и понял, что вижу эту физиономию по телевизору не реже одного раза в день, но имитировать радость от встречи не стал – я хорошо помнил, что именно законопроекты этого человека привели к тому, что в России, к примеру, перестали отправлять за решетку карманников, укравших у своих жертв меньше тысячи рублей. А еще именно с его подачи отменили наказание за бегство с места ДТП, и теперь в России все пьяницы и неосторожные убийцы безнаказанно смываются с места аварии.

Я, как мог холодно, улыбнулся депутату и сказал:

– Вам большой привет от сотрудников убойного отдела Петербурга. Они в восторге от ваших законопроектов, особенно в части лоббирования массовых амнистий.

Очень надеюсь, что однажды жертвой амнистированного гражданина станете наконец и вы лично. Или, может, вас переедет какой-нибудь алкоголик и смоется с места ДТП.

– Вы мне угрожаете? – коротко взвизгнув, осведомился он.

– Да нет, конечно! Он вас поздравляет, – объяснила ему Марта и демонстративно зевнула, похлопав себя по грубо накрашенному рту.

Депутат убрал свое скорбное розовое рыло на место, и они с соседом впереди тут же принялись о чем-то ожесточенно бубнить.

– Вань, а чего ты, собственно, вскидываешься? – понизив голос, спросила меня Марта. – Ты же уволился. Ты теперь свободный человек.

Я посмотрел в ее удивленные глаза, подумал немного и согласился – а чего я, в самом деле, вскидываюсь? Я же уволился. Я свободный человек.

Поэтому я отвинтил пробку у бутылки и начал хлестать трофейную водку прямо из горлышка.

Нормальная такая водка оказалась. Забирает с трех глотков.

Глава тридцать четвертая

Солнце било сквозь двухслойные портьеры, просвечивая, как рентгеном, все комнаты нашего номера люкс.

Я еще раз, напоследок, благодарно поцеловал Марту и спросил:

– Кто теперь первый в душ?

Она сладко потянулась, зажмурившись, а потом сказала:

– Пошли вместе. Заодно сделаешь мне там кое-что.

Я поцеловал ее в голый живот и сказал:

– Да можно и здесь.

Впрочем, едва я поцеловал ее чуть ниже, она мягко убрала мою голову оттуда и сказала:

– Нет, Вань, не так. Ты меня прости, но мужики этого делать не умеют совершенно.

Я протяжно вздохнул, преданно глядя ей в глаза, но она тут же встала, глядя мимо меня, и, еще раз сладко потянувшись возле портьер, ушла в ванную и закрылась там на щеколду.

Этот клацающий, ненавистный, режущий душу звук преследовал меня утром и вечером – я знал, что он означает, и Марта, уверен, тоже знала, что я знаю.

Человека не переделаешь – вот о чем скрипела мне эта поганая щеколда с утра до вечера.

Видимо, осознавая это, Марта категорически воспротивилась моей готовности немедленно развестись с прошлой жизнью.

– Не делай этого, Вань, пожалуйста. Не надо резких движений. Давай ты просто исчезнешь на месяц. А там видно будет, – убедила меня она, и я послушно не стал делать никаких резких движений. Я просто однажды явился домой с пачкой долларов, сунул Катьке десять штук разом и озвучил этот жест замогильным голосом:

– Мне обещают еще столько же, если я через месяц представлю один важный текст. Правда, придется на месяц исчезнуть.

Катька цепко схватила пачку обеими руками и смогла в ответ только кивнуть:

– Исчезай! А мы пока сделаем ремонт в ванной, и еще на мебель останется.

Что на самом деле я получил в красивой обертке, на которой было написано «Марта», я так и не понял. Сколько я ни присматривался, вроде бы это была та самая, яркая, резкая, отважная и, уж конечно, любимая Марта, с которой я плечо к плечу провоевал три года на площади в два миллиона газетных экземпляров среди пяти миллионов безумных, подлых, трусливых или равнодушных людей.

С другой стороны, я видел, как ее иногда тяготили мои поцелуи и прочие демонстрации страсти. Не говоря уже о том, что все чаще Марта спала со мной, только как следует зажмурившись, и, кого она себе при этом представляла, я мог лишь догадываться.

Это был точно не Пушкин, не Роман Абрамович и даже не Владимир Путин. Скорее всего, это все-таки была Ленка – потому что несколько раз, глубокой ночью, Марта во сне произносила ее имя, и тогда я немедленно просыпался, тревожно оглядываясь по сторонам.