Я уеду отсюда

Папка просовывает две длинные жердины под огромный ворох копны тяжеленной травы и её надо нести к месту, где будет формироваться стог.

Это очень неподъёмно. Кажется, все кишки вывалятся, пока тащишь это всё на плечах к месту, где будешь стоговать. Я, наверное, потому и маленького роста, что от тяжести не выросла.

В стог сметать, тоже надо изловчиться.

Меня один раз ещё маленькую (тогда мама с нами ещё ходила) посадили на стог, нужно было утаптывать сверху плотно траву, а трава колючая. Надо аккуратно на стогу себя вести, чтоб не свалиться и чтоб на вилы не насадили. На высокий стог мне потом подали жердину, надо было по ней спускаться вниз, я чуть лоб не разбила, сорвалась, мама от страха, как закричала.

Мы косим с папкой, а он всё на небо поглядывает, всё дождь вычисляет. Не дай Бог, брызнет, торопимся до дождя спрятать сено, чтоб не гнило потом. Ой, забегает отец, если дождь закапает, ой, заругается. Да и ночевать в лесу потом не очень радостно, если вымокнешь.

Зимой, когда устанавливается дорога, стог сена можно вывезти из леса. Папка договаривается с колхозниками, и наше сено привозят к дому.

Тут тоже работы полон рот. В полном смысле слова – и сено во рту. Подсадят меня на сарайку и в узкое окно закидывают сено, а я должна притаптывать его, чтоб весь стог вошел на чердак. А сено не лезет, если я плохо его там приберу. На чердаке тесно. Папка снизу кидает, а мне успевать надо.

Столько всего со мной за мою жизнь приключилось…

И вот уже я девушка.

Конечно, девушкой меня назвать трудно. Худая, маленького роста, белобрысая, бровей нет, груди нет. На девку не похожа, ещё и конопатая. Это вообще ужас ужасный.

Мне бы хотелось быть пополнее.

Вот Люська моя подружка – красавица. Она прямо настоящая девушка.

Хотя мой двоюродный брат говорит, что не понимает, что во мне парни находят, почему за мной ухлёстывают, а за Люськой не бегают.

Сёстры у меня тоже красивые смуглые, с красивыми бровями. Они похожи на маму.

А я – отцова дочь, вся в него.

Летом к нам в деревню пригоняют тунеядцев, чтоб они работали в колхозе. Указом Президиума Верховного Совета СССР 4 мая 1961 года усилена борьба с тунеядством.

Везде развешены плакаты:

– «Тунеядцы – наши враги! Хлеб трудовой от них береги!»,

– «Добросовестный труд – на благо обществу. Кто не работает – тот не ест!»

Если человек не работает на строительстве коммунизма четыре месяца подряд (кроме женщин с маленькими детьми) и его вина доказана судом, «преступника» ссылают на срок от двух до пяти лет, причём производится конфискация имущества «тунеядца», нажитого нечестным путем.

Мама говорит, что Указ уравнял «отъявленных бездельников» и всех граждан, работавших, но получавших «нетрудовые доходы», в том числе и представителей творческих профессий. Даже писателей считают тунеядцами.

Тех, кого обвинили в тунеядстве, называют сокращенно «БОРЗ», это значит без определенного рода занятий. Потом в уголовном жаргоне появилось слово «борзой», т.е. наглый, не желающий работать.

Когда в Андрюшку привозят тунеядцев вся деревня гудит, радуется. Это значит, в клубе будут новые парни, модные, городские стиляги.

Тунеядцы – все хорошо и модно одеты. Парни в красивых ботинках. Наши-то деревенские в сапожищах ходят, а зимой в валенках.

Название «стиляга» стало нарицательным, благодаря известному одноимённому фельетону Д. Беляева, опубликованному в журнале «Крокодил» под рубрикой «Типы, уходящие в прошлое».

В очерке описывается школьный вечер, где появился «разодетый на иностранный манер» невежественный и тщеславный молодой человек, гордый своим нелепым пёстрым нарядом и навыками в зарубежных танцах.

Он вызывает смех и брезгливую жалость у других студентов. Также в фельетоне представлена подруга стиляги Мумочка, «по виду спорхнувшая с обложки журнала мод».

Очерк «Стиляга» и напечатанная в том же номере статья о безродных космополитах стали сигналом начала кампании против влияния Запада. Есть мнение, что сам термин «стиляга» пришёл из музыкального языка: у джазовых исполнителей термин «стилять» означал «копировать чужой стиль игры». Существует выражение «дуть стилягу» – то есть играть в подражательной манере.

У стиляг тонкие узкие брюки – дудочки. Модники носят ботинки на рифленой каучуковой подошве.

По проспекту, словно манекен,

Вечером эффектный бродит джентльмен.

Всё отдаст вам лодырь и барчук

За цветастый стильный галстук

и за каучук.

В нашей деревне стиляг любят. Городские парни умные, культурные, в основном студенты из хороших семей.

С июля 1962 года в деревню привозят горожан на сельскохозяйственные работы.

Рады в деревне и когда с колоний сбегают зэки. В Андрюшку в этот период приезжают стрелки. Они охраняют население и ищут беглецов. Деревня наполняется народом и весельем.

ЗэКи никогда не пакостят. Иногда, кто-нибудь из деревенских, нет и нет, скажет: «Кто-то в бане ночевал», или в худшем случае фуфайку стырят.

Школа закончена. Мама не хочет отпускать меня в 15 лет учиться в город Серов. Это далеко, а с нашими дорогами, видеться мы будем редко.

Родители считают, что я не поступлю.