Я уеду отсюда

Волосы следует разделить на идеально ровный пробор, а передние пряди, включая челку, надо закрепить зажимами. Верхние пряди начёсываются и закручиваются с конца до основания в своеобразные валики, которые крепятся шпильками. Важно, чтобы крепления не было видно, а сами валики не слишком плотно прилегали к голове, а закручивались в виде кольца, чтобы просвет был виден.

Мама любит, чтобы волосы были волнистые. Она делает завивку. Сначала накручивает бумажку на тряпочку жгутиком, делает папьльотки и получаются кудри.

Все прически мама подглядывает из фильмов, которые показывают в нашем деревенском клубе.

Для укладки прически у мамы есть красивая сеточка. Мама её связала крючком. Сеточка украшена белыми бусинками. Прическа за счет сеточки сохраняет волосы в форме, удерживает их, и при этом скрывает, если волосы где то лежат чуть неровно, т.к. задние пряди волос все время норовят вылезти.

Мама любит носить всякие головные уборы, не такие, как носят в деревне. Женщины в Андрюшке одевают для тепла только платки и шали. Моя мама обязательно, где-нибудь раздобудет себе беретку или шляпку.

У мамы есть шляпка, которую она смешно называет «менингитка». Наверное, её так называют, что тепла от неё нет никакого, только один – форс. Менингитка едва прикрывает затылок, такая маленькая. Но форс мороза не боится.

А у меня две русые косички.

На праздниках папа играет на гармошке. Маме не нравится, что папа всё время играет. Ей надо с ним веселиться, плясать, а его просят играть.

С праздника мама иногда приходит злая и ругает папу, говорит: «Уснул на своей гармошке, как боров на свинье». Почему боров спит? Папа же играл, а не спал.

Я люблю, когда папа играет. Вся деревня любит папину гармошку.

А ещё после Фестиваля в клуб привезли кино «Девушка с гитарой». Главную героиню там играет Людмила Гурченко. Кино было про подготовку к этому Фестивалю. Так что мы тоже, как будто поучаствовали.

Жалко, что в Андрюшке нет телевизора, асфальта и высоких домов. И доехать до нас нормально никак не возможно.

Утром мы едем уже в Глядены. Санаторий Глядены находится недалеко от города Сухой Лог.

В санатории меня будут лечить грязью. Мне смешно, что за грязью надо ехать из Андрюшки в другую деревню, да ещё так долго, несколько дней, как будто у нас своей грязищи нет. Но папа объясняет, что это не простая грязь, а сапропелевая из озер Гальян и Молтаево, ей лечат детей после паралича. Всё равно смешно, у нас и озёр, и рек – как грязи, завались просто.

По дороге папа покупает мне мороженое. Раньше я его никогда не пробовала. Оно в мягком съедобном стаканчике, сладкое и холодное, как лёд. Очень вкусное.

Как хорошо жить в городе. Здорово, что меня повезли в санаторий. В Андрюшке я бы никогда не попробовала мороженое и ничегошеньки не увидела. А за одну только дорогу в санаторий, я вон, сколько всего попробовала и увидела!

В санатории папа отдал меня воспитателю, мы попрощались, и отец поехал домой. Мне стало грустно, и я заплакала. Мне захотелось с ним обратно. Но воспитатель взяла меня за руку и отвела в комнату, где стояли кровати и были дети.

На лечении я познакомилась с Верой. Она из города Свердловска. Вера хорошая. Она не задаётся, не хвастает. У неё красивая одежда. Мы подружились. Вера угостила меня вкусной сладостью и сказала, что это вафли. В Андрюшке вафель нет.

Когда я приехала домой, я забыла, как называется сладость и долго объясняла родителям, что я ела. Мне хотелось, чтобы они поняли вкус.

Вафли похожи на тонкую-тонкую древесную стружку, а между стружками зажат сладкий снежок (или что-то похожее на снег).

Когда я рассказала, папа догадался, что я ела. И смеялся, что я точно описала, и заверил, что понял, какая это хрустящая стружка вкусная и сладкая. Он даже глаза прижмурил, как сладко я рассказала.

В Гляденах нас учат делать всякие поделки. В школе мы таким не занимались. Мы делали лисичку. Мне сказали, что это называется папье-маше. Было очень интересно.

С едой в санатории – просто беда. Ну, не столовая, конечно плохая, а я, не ем их еду.

На обед и ужин давали говяжье мясо, которое я на дух не переношу. Меня сразу вырвет.

У нас дома один раз меня накормили каким-то вонючим козлом. И с этого времени я и не ем говядину.

В сенках у нас вырыт глубокий ледник. Зимой отец складывает туда глыбы льда, и там, во льду, мы храним еду: мясо, рыбу, сало – в общем, всё, что отец из лесу принесёт.

Летом это мясо противное, сало желтеет и подпахивает заветренным. Из-за того, что в деревню трудно проехать продукты в магазин привозят редко и мало. Некоторые товары выдают поштучно на члена семьи.

И вот одним летом, мама заставила меня, есть это противное мясо. С этих пор я не ем говядину. На завтрак в Гляденах давали сыр, и я его ела.

Я услышала, как воспитатели шепотом обсуждали между собой, почему я ничего не ем. Женщина сказала, про меня, что, наверное, я из семьи сектантов. Кто такие сектанты я не знаю.

Потом в один из дней давали рыбу. Воспитатели увидели, что я ем, и следующий раз меня всегда кормили рыбой и сыром.

Плохо быть не такой, как все.