Я ухожу

– Так вон он, – указал Иллюзио мне за спину.

Трюк был старый, поэтому я не повелся. Но судя по выражению лица собеседника, простому как три копейки, он и не собирался врать. Интересно, как с такой манерой ведения переговоров Иллюзио вообще дожил до нынешних времен. Поэтому спустя несколько секунд я все же повернулся и обнаружил того самого шизофреника, который даже не пытался смотреть в нашу сторону, а продолжил свой путь в неизвестность.

– Никитка? – удивился я.

– Ага. Хотя справедливости ради, это не он со мной, а я с ним.

– Значит, ты с ним как-то договариваешься?

– Пытаюсь, – опять приподнялся на локтях Иллюзио. Он понял, что прямо сейчас по зубам его бить не будут, поэтому осмелел. – Никитка у нас парнишка своеобразный. Может неделю на месте лежать, как овощ, мне приходится его кормить, как маленького в туалет водить, а потом вдруг срывается и бежит хрен знает куда. Хотя за определенную область никогда не выходит.

Я ткнул его автоматом, чтобы мой разговорчивый собеседник еще немного полежал, а сам обратился к валькирии.

– Бумажница, позови-ка к телефону нашего психотерапевта.

– Минуту, – спокойно ответила управдом моего внутреннего сознания. Послышался какой-то шум, после чего раздался знакомый голос.

– Здравствуйте, Шипастый.

– Слышали? – спросил я, глядя на недоумевающего Иллюзио. Тот явно находился в замешательстве.

А что такого? Просто человек решил поговорить сам с собой. Смотрит так, будто шизофреников никогда не видел.

– Слышала. Видимо, в обычном состоянии Никита пребывает в режиме полной апатии. Поэтому он будто отключен от внешнего мира. А когда состояние незначительно улучшается, то у больного появляется некая цель. Какая она, сказать не возьмусь. Но именно эта цель заставляет его перемещаться.

– Интересно, а если мы введем те самые препараты, о которых вы упоминали, то сможем ли поговорить с ним? Не будем слушать монотонные повторы на собственные вопросы, а именно поговорим?

– Я уж не знаю, сколько вас там, – с видом врача в психиатрической больнице, которого все задолбало, прервал нас Иллюзио, указывая на меня. – И мне даже неинтересно, что за препараты вы решили вводить Никитке и для чего. Самое любопытное, как именно вы это хотите сделать?

Никогда не любил такой тон. Снисходительно-язвительный, когда собеседник точно знает, где ты допустил ошибку. Но просто так, без всяких подъебок, сказать не может. А, как известно, если родители в детстве не научили вести себя хорошо, то это сделает кто-то другой. Еще, наверное, бесило потому, что сам когда-то таким был. И что сказать, меня и правду очень больно и неприятно перевоспитала армия.

Поэтому я двинул Иллюзио в челюсть кулаком. Несильно, но он оценил. Клацнул зубами и схватился за лицо, обиженно глядя на меня.

– Если есть что сказать, говори. От этого будет зависеть и твое будущее тоже.

Конечно, это я, мягко говоря, лукавил. Пацан с испещренным рубцами лицом был в одном шаге от поглощения.

– Никитке нельзя причинить вред. Вообще нельзя сделать ничего, что ему не нравится, – продолжал Иллюзио, потирая щеку. – А уколы, мне почему-то кажется, относятся именно к таким вещам. Я однажды нашел просроченные консервы. Сам съел, ничего такого. Решил Никитку накормить. Хера с два. Попытался насильно впихнуть, так на меня же и отрикошетило. Челюсть потом болела. Не так, как сейчас конечно.

А вот об этом я, кстати, как-то не подумал. Ведь действительно, укол – это своего рода попытка нанести урон. Тогда что делать? Как там в анекдоте, даже если вас съели, то есть два выхода. Так?

Только что-то мне подсказывает, что клизма с волшебным лекарством понравится Никитке не больше, чем пригоршня таблеток. Даже представил, как начинаю вводить кое-что нашему подопечному, а это сразу будет отзываться на мне. Нет уж, такое себе удовольствие. Поэтому в словах Иллюзио был определенный смысл.

– Сейчас ты мне скажешь, что знаешь, как заставить Никитку сделать то, чего он делать не желает. И взамен хочешь что-нибудь ценное. Так?

– Ну, типа того. Я знаю, как заставить его идти туда, куда он не хочет. Нужно лишь правильно его мотивировать.

– Извини, массаж простаты я не практикую.

– Повезло, потому что он тоже, – указал на нашего шизофреника собеседник. – Но смысл ты уловил. Ты мне, я тебе. Ну, так что?

– Зависит от твоих запросов, – честно ответил я. – Если захочешь вертолет на соседний дом с проститутками, то мы вряд ли договоримся.

– На хрена мне он? – пожал плечами Иллюзио. – А вот та штука, которой ты меня способностей лишил, очень бы пригодилась.

Я тяжело вздохнул.

– С вертолетом было как-то более реально.

– Ладно, ладно, – замахал руками Иллюзио, понимая, что разговор лишается необходимого конструктива. – Но попробовать же стоило. Как говорят, проси верблюда, лошадь точно получишь.

– А мне всегда говорили, что наглость до добра не доводит. Могу предложить тебе жизнь, немного припасов и ствол с патронами. Чтобы ты мог в нужный момент застрелиться. На этом все.

– Угу, и мне надо поверить в то, что после того, как я тебе все расскажу, ты меня отпустишь на слово?