Я ухожу

– Люди привыкли, что я слишком суров с ними. Содом, Гоморра, Потоп. Такой хмурый дядька, который вечно всем недоволен. Даже Новый Завет не особо помог. Поэтому иногда приходится прибегать хэппи энду. Разве нет? Посмотри на него, сейчас он придет к своему отпрыску. Трезвый, что тоже немаловажно. И будет хорошим отцом, которому действительно интересна жизнь сына.

– И как долго это продлится? До очередного срыва?

– Ты будешь смеяться, Самаэль, но я не знаю. Люди целиком и полностью мои создания. Но до сих пор они удивляют меня своей непредсказуемостью. Там, где стоит остановиться, они идут вперед. Где стоит шагать, застывают в нерешительности. Каждый из них огромный мир. И важно еще кое-что…

Тот, кого отец называл Самаэль, ничего не спросил. Он терпеливо подождал, пока собеседник продолжит сам.

– Каждое действие человека, дурное или хорошее, оставляет в его душе след, как колесо от телеги на размокшей от дождей дороге.

– Я понимаю, Отец. То время, которое он провел в Городе повлияет на каждого из них. Но это ли не дополнительный довод тому, что ничего хорошего от него ждать не придется? Он убивал.

– Да, убивал, – согласился Отец. – Но кроме того, познал жизнь. Ее ценность и хрупкость. Он заслужил второй шанс. А воспользуется ли им, это уже дело десятое. Но что я скажу точно, мне будет крайне интересно за ним понаблюдать.

Два сверхсущества с любопытством смотрели на одинокого шагающего внизу человека. В правой руке он сжимал белую розу с острыми шипами, а левой то и дело трогал запекшуюся уже рану на голове. Впервые за долгое время Федор Евгеньевич, которого когда-то давно зачем-то звали Шипастым, одновременно волновался и был счастлив. А еще он думал, почему бы даже на шестом десятке не попытаться изменить жизнь.

Конец