Я ухожу

Четверо людей стояли, растерянно глядя на бездыханное тело незнакомца. Степень их замешательства можно было бы сравнить разве что с бизнесменом, который проснулся в один прекрасный августовский день девяносто восьмого года. Да, столкновение было. Однако аварию с натяжкой можно бы назвать серьезной. Скорее даже наоборот, им всем повезло. Точнее, почти всем.

И именно сейчас противной мелодией заиграл мобильник зэка. Людмила даже вспомнила смазливого парнишку, которую эту песню пел. «Районы, кварталы, жилые массивы…». Фамилия у него еще такая забавная, никогда с первого раза правильно не произнесешь.

А после произошло совсем неожиданное. Этот Федор Евгеньевич, который всю дорогу отыгрывал вполне добропорядочного мертвеца, хоть и с огромным трудом, но открыл глаза и потянулся к телефону. Будто ничего особенного не произошло. Он посмотрел на имя, высветившееся на экране, после чего нажал зеленую кнопку.

– Федор, привет. Ты скоро? – услышала Людмила женский голос на том конце трубки. – Миша весь вечер ждет. Только не говори, что не сможешь.

– Нет, нет, все в порядке, я уже близко, – ответил зэк, щурясь. Будто долго пробыл в темноте и не мог привыкнуть к яркому свету.

– Хорошо, ждем тебя, торт не режем.

– Аня, я хотел сказать еще… В общем, спасибо, что пригласила. Я понимаю, тебе было не просто.

– Ты отец нашего сына. И что бы не было между нами. Ну… – видимо, она хотела еще что-то сказать, но остановилась. Или намеренно сама себя остановила.

– Спасибо, – повторил зэк. – Я скоро.

И повесил трубку. После чего раз обвел их взглядом. Словно только что проснулся и еще не понимал, где находится.

– Умер, умер, – съязвила кондуктор, посмотрев на мужа. – Ты того гляди, и меня так раньше времени похоронишь. Проснусь как-нибудь утром в деревянном ящике, да?

– Люда, да не было у него пульша, Хриштом Богом…

– Не богохульствуй, – оборвала его кондуктор. – Лучше помоги этому подняться. Раз уж он живой.

Вдвоем они усадили недавнего трупа на сиденье. Людмила вытащила из аптечки вату и перекись, после чего принялась обрабатывать голову зэка. А ведь приложись он чуть пониже…

– Вы это как, Федор Евгеньевич, в порядке? – спросила она.

– Бывало и хуже. А мы… – он на мгновенье замялся, словно что-то вспоминая. И таки вспомнил. – Людмила, знакомы?

– Да вроде и нет, а вроде и… Слышала, как вам на телефон звонили, – легко объяснила она свои странные ощущения.

– Все хорошо, спасибо, – улыбнулся он.

Говорят, что первое впечатление можно произвести лишь единожды. И что, дескать, оно и является самым верным. Но именно сейчас Людмила поняла, что этот то ли зэк, то ли непонятно кто еще, ей нравится. Не как мужчина, упаси Господи, у нее кроме Кости никого за всю жизнь и не было. А как человек, что ли? Хотя ведь и не знала его Люда толком.

– Вам бы врачу показаться, – сказала она. – Все-таки головой приложились. Вдруг сотрясение или какое-нибудь там кровоизлияние.

– Сотрясения нет, это я вам точно говорю, – поднялся на ноги Федор, явно собираясь уйти.

– Вы врач, что ли? – удивилась она.

– Нет, просто всю жизнь с сотрясениями дело имел, – поднялся на ноги Федор.

– Хоть шкорую дождишь, там люди вызвали, – предложил Костя.

– Некогда, сын ждет, – отмахнулся будто давно знакомый им незнакомец.

Легкой походкой он прошел до открытой двери, на ходу осматривая нанесенные грузовиком повреждения. Хмыкнул чему-то, словно не ожидая здесь этого увидеть. А после выбрался наружу.

На самой дороге, где уже образовался затор, Федор встретился глазами с красоткой. Последняя смотрела на него снисходительно, будто сверху вниз, но одновременно с некоторым интересом. Это при том, что сама сейчас сидела на тротуаре от пережитого волнения. Ее любопытство Людмила списала на разбитую голову.

Федор почти бегом дошел до тротуара на противоположной стороне дороги. Оглянулся, на ходу вытаскивая мерзавчик с сомнительного вида коньяком. Открутил крышку, уже был поднес к самому рту и… замер. Люда даже сморщилась, ожидая, как тот опрокинет эту гадость в себя.

Однако раздумья Федора Евгеньевича длились недолго, может секунды три-четыре. После чего он улыбнулся, закрутил крышку и бросил чекушку в ближайшую урну, где та жалобно звякнула и затихла. А после быстрым уверенным шагом направился по улице.

Сумерки сгустились вокруг, как густой кисель в огромном чане. Но не завладели полновластно городом близ Оки. Фонари ожесточенно боролись с наступающим неприятелем, отстреливаясь желтым светом. А звуки на перекрестке, сливающиеся в настоящую людскую симфонию, свидетельствовали об одном – здесь живут и будут жить.

Время не остановило свой ход, как часто бывало при разговоре двух могущественных созданий, способных менять мироздание. Но вместе с тем, именно сейчас никто более их не слышал.

– Почему, Отец? Во имя чего? Скажи мне, ибо я не понимаю.