Я ухожу

Наш шизофреник помедлил немного, как старенький комп, на котором пытаются запустить современную программу, а потом неторопливо (по-другому он и не умел) поплелся вслед за кристаллом. Я тут же бросился обратно. Только теперь в другую квартиру. В прошлой вместо стены уже красовалась наполовину обрушенная плита, напоминая один оставшийся зуб у алкоголика. Странно, кстати, именно сейчас пить не хотелось. Так чего доброго и пить можно бросить. Ужас какой!

Как там было в рекламе? Твоя жизнь сплошная скука, но все меняется, когда приходит он. Никитка. Так и произошло.

Хотя сначала атакующие, увлекшиеся просмотром разрушения здания, в котором спрятался подлый враг, даже не заметили появления одинокой фигуры. Ответная стрельба закончилась, поэтому местные били почти вслепую. Точнее по тем местам, где мы ранее засветились. Не понимая, что стрелки давно могли уже передислоцироваться. К примеру, я взобрался на этаж повыше и теперь наблюдал из угловой квартиры за этим концертом.

И вот наконец кто-то из спрятавшихся за теми самыми бетонными сваями закричал нечто невразумительное, после чего замахал рукой. Само собой, указывая в сторону Никитки. Его призыв, состоящий в общем-то из междометий имел следующий смысл: «Чужой, враг, ходить».

Впрочем, остальные его вполне себе неплохо поняли. Первым отреагировал тот самый блондинчик с коньюктивитом. Он мигом забыл про разрушение здания, переведя взгляд на причину беспокойства, и включил лазер в положение «on». И почти тут же свалился, перерезанный по диагонали. Даже сказать ничего не успел. Пиши письма из Преисподнии, супермен недоделанный.

Как обычно поступают люди в условиях апокалипсиса или прочей жопы? Благоразумно анализируют сложившееся положение и ищут пути выхода из нее? Или начинают истерить и шмалять почем зря? Думаю, ответ на подобный вопрос был очевиден.

Собственно, если бы с одним из моих людей произошла какая-нибудь непредсказуемая хреновина, я бы сначала постарался ликвидировать угрозу, а после уже разбирался. Люди внизу ничем не отличались от меня.

Ледяной-человек метнул в Никитку целую россыпь ледяных сталактитов, после чего вывалился из режима боевой трансформации с пробитой грудью. Похаркал немного кровью, подергался и тихонечко, с достоинством настоящего интеллигента, умер.

Трехгрудый красавец-мужчина подобрал несколько камней и стал методично метать их в шизофреника. До поры до времени полуголому Тарзану даже везло – он попросту не попадал. Булыжники рассекали воздух и судя по звуку, с которым влетали в строение позади Никитки, ничем хорошим это метание вряд ли могло закончиться.

И наконец Тарзан попал. Аккурат в грудь моему новому другу. Камень отскочил от Никитки, как кусок паралона, зато трехгрудый упал на землю, пытаясь втолкнуть в свои легкие хоть немного воздуха. Ребра переломаны, это к гадалке не ходи. Жалко, что не узнаю, использовали ли в хозяйстве местные его три вымени или нет. Я прицелился и избавил бедолагу от страданий.

Стремительно поднялась в воздух женщина-орел, после чего камнем рухнула на Никитку, выставив перед собой хищные когти. И тут же кубарем покатилась по земле, теряя перья. Наш шизофреник даже ухом не повел и не остановился. Подумаешь, очередной человек решил самоубиться. Чего, теперь каждого внимания удостаивать?

С запозданием застрекотало с десяток автоматов. Правда, тут произошла уже знакомая мне картина. Та самая, которую я видел благодаря Черепу. Незримые силовые линии вернулись к стрелявшим быстрее, чем они что-либо поняли. Алиса со Слепым тоже не спали, успокоив раненых навсегда.

Зрелище было ужасающее и вместе с тем поражающее в своем великолепии. Поднявшийся хаос вокруг Никитки обрел форму, но тут же начал утихать. Подобно шторму, который решил, что еще не время показывать всю свою мощь и внезапно отступил. Прошло меньше минуты, а большая часть воинства местных лежала на земле, поблескивая кристаллами. И тогда до Обезьяна дошло.

Он замахал своими огромными руками, стал кричать что-то немногочисленным выжившим и те бросились назад, к блокпосту, пытаясь укрыться в лагере. Я подождал, пока орангутанг сам повернется и тогда стал стрелять. Обезьян заревел, подобно богу, свергнутому с вершины Олимпа, однако это оказался максимальный эффект, которого мне удалось добиться.

Подоспел Слепой, перезарядивший свою баллисту. Длинная игла пробила волосатую ногу насквозь, заставляя орангутанга вновь огласить окрестности своим могучим рыком. Демон тряс головой, сверкая своей «взлетной площадкой», но вместе с тем продолжал отступать. Пусть теперь значительно медленнее и с явным трудом. Мимо пробегали редкие люди, со страхом глядя на своего командира. Но даже они вряд ли могли что-то сделать.

Таким макаром Обезьян почти добрался до распахнутых ворот, на его фоне крохотных, почти игрушечных. И даже уже почти пригнулся, намереваясь спрятать свой волосатый зад, когда в воздухе просвистела алая стрела, оставляя за собой яркий красный след. Вот и Алиса сказала свое веское слово.