Я украду твой голос

Перед последней песней девушка объявила, что посвящает ее своему другу, погибшему поэту. Оркестр заиграл грустную мелодию, которую написал Композитор. Марина, склонив голову, стояла перед микрофоном. Опущенные пряди волос закрыли ее вспотевшее лицо. Она начала тихо, без надрыва, словно давая возможность отдохнуть уставшим голосовым связкам. Она просто шептала в микрофон, а зрители послушно замерли, боясь пропустить хотя бы слово. Но во время припева она тряхнула головой, воздела руки и вытянула тонкую шею. Голос, набравший силу, взлетел, затрепетал под куполом концертного зала и осыпался искрящими осколками, раня души слушателей болью сопереживания. Следующие два куплета, как раскачавшиеся качели, прозвучали на более высоких нотах, а последние строки песни Марина выплеснула в зал обжигающей волной. Когда голос стих, публика не могла дышать, у многих по щекам катились слезы. И лишь спустя минуту ошеломленные слушатели разразились аплодисментами.

Сжавшийся в кресле Композитор безмерно завидовал певице. Даже он, понимая колдовскую сущность ее голоса, почувствовал укол любви к этой хрупкой девушке. В какой-то момент он подумал, что зрители аплодируют его песне, его таланту, его мелодии. Но нет. Ни одна, даже самая чудесная музыка, не сравнится с ее удивительным голосом. Музыка — это изящная оправа, а голос — восхитительный бриллиант, сияющий в ней.

Сгорбленный Композитор покинул зал, не дожидаясь окончания поклонов. «Мне нужен твой голос. Я украду его», — стонало от вожделения его воспаленное сознание. Марк был уверен, что придет время, и он доберется до юной волшебницы Марины Васильевой. Однако ее очередь еще не настала. В его ближайших планах числятся трое других знаменитых исполнительниц. Только имея полную картину всего спектра вокальных талантов, он коснется своим скальпелем тонкой шеи рыжеволосой девчушки.

А пока он поможет ей раскрыть ее великий талант. Он напишет для нее новую песню, гораздо лучше предыдущей. А стихи он возьмет из блокнота убитого поэта.

Глава 37

В гримерной, заваленной цветами, помимо Марины Васильевой находились автор музыки большинства ее песен Александр Баровский и отец певицы.

— Мариночка, откуда взялась последняя песня? — нетерпеливо спрашивал Баровский.

— Вам она понравилась?

— Почему я ничего не знаю о ней?

— Это сюрприз. Я тайно репетировала с музыкантами.

— Я не спрашиваю про репетицию. Я спрашиваю, кто ее автор?

— Стихи написал Миша.

— А музыку?

— Тоже он.

— О чем ты говоришь! Миша не знал ни одной ноты! Он не учился музыке.

— Я нашла листок из его блокнота с текстом песни. Помните, на последней репетиции он начал сочинять стихи про собаку? Там же были и ноты. Вот этот листок. Почерк Мишин, сами посмотрите!

Баровский жадно схватил бумажку и впился глазами в ноты.

— Слова написаны одной ручкой, а ноты другой. Миша не мог написать музыку! Он только поэт.

— Когда я прочла текст и ноты, я сразу поняла — это маленький шедевр. Я должна была ее исполнить в память Миши. Вы видели, как ее приняли слушатели? Они не отпускали меня со сцены, пока я не повторила последний куплет.

— Ты меня удивила, — качал головой Баровский. — Сильно удивила.

— Ведь, правда, песня замечательная?

— Стихи Мишины. Но музыка… Какая-то она нестандартная. Записана небрежно. Используются не все инструменты. По существу, здесь одна мелодия.

— Зато какая! Музыканты загорелись и сами подобрали недостающие партии.

— Кто же ее написал? Я не могу определить, чей это стиль.

— Подождите! Вы не о том рассуждаете. — В разговор вмешался генерал армии Алексей Васильев, одетый по случаю концерта в парадный мундир. — Марина, где ты нашла листок с текстом песни?

— В нашей машине. Представляете, на сиденье лежала дивная роза, и к ее шипу был приколота песня. Так красиво.

— Когда это произошло? — отстранив композитора, наседал на дочь лысый генерал.

— Три дня назад. После концерта. Я села в машину, а там — этот цветок.

— Ты раньше видела эти стихи?

— Слышала. Первые строчки. Миша начал их писать прямо на репетиции. А ночью его убили. Эта ужасная смерть, с разрезанным горлом. Ты помнишь, я рассказывала.

— Кто же их подбросил? Родственники погибшего?

Баровский покачал головой.

— Нет. У него осталась только тетка. Я обращался к ней. Она передала мне все его записи. Но это оказались старые стихи. Блокнот, который он в последнее время носил с собой, пропал.

— Мне надо срочно позвонить. — Генерал тяжело посмотрел на Баровского. — Вам придется покинуть помещение. Марина, быстро переодевайся, пора уезжать. — Генерал вытолкал растерянного композитора и отдал приказ двум офицерам, дежурящим у двери: — Не отлучаться ни под каким предлогом. И никого не впускать! Я сейчас вернусь.

Он прошел в кабинет директора концертного зала и набрал номер Трифонова. Представившись, генерал отчеканил слова командирским голосом:

— Подполковник, срочно поднимите дело об убийстве поэта, писавшего для Марины тексты песен.

— Товарищ генерал армии, что вас интересует?

— Был ли изъят блокнот со стихами с места преступления? В тот день убитый носил его с собой.