Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем

— Слушай дальше! Потом я ей говорю: «Дети воздадут вам сторицей».

— Интересно, где тебе удалось подцепить это выражение? — сказал Альберт.

— Отстань. Значит, дальше я говорю ей: «Младший принесет вам большое счастье».

— А почему не старший? — удивился я.

— Потому, что матери всегда больше любят младших. Это каждому ясно.

— Моему старику все всегда ясно, — вставил Альберт.

— А другой женщине я сказал, — продолжал свой рассказ Цыган, — «у вас хороший муж. Но он вас не ценит».

— И что же она на это ответила? — спросил я.

— Она? Что она ответила? — повторил он за мной, видимо стараясь выиграть время, чтобы придумать подходящий ответ.

— Мой старик помнит только то, что сам говорит, — пробормотал Альберт.

— Она сказала: «Кому это и знать, как не мне». А я ей на это: «Вы отдали ему всю свою жизнь».

— И что она тебе на это ответила? — спросил Альберт.

— «Кому это и знать, как не мне» — вот что она ответила. «Да, — говорю я ей, — вы непонятая натура».

— Кому же это и знать, как не ей, — заметил Альберт.

— Ну, а как с мужчинами? — допытывался я. — Что вы делаете, когда приходят мужчины? Ведь с ними труднее иметь дело?

— Нет, что вы, гораздо легче. С мужчинами надо держаться недоступно. А если попадется, который много о себе воображает, надо сразу же показать ему его место.

— Ты сегодня в ударе, отец, — сказал Альберт. Цыган был явно польщен, но не стал отвлекаться и продолжал:

— Их надо держать в напряжении, тогда дело в шляпе.

— Держать в напряжении? — не понял я.

— Надо, чтобы они оробели. Это относится и к женщинам, и к мужчинам одинаково. Пусть чувствуют себя неловко.

— Короче, надо их одурачить, — пояснил Альберт. Цыган пропустил это замечание мимо ушей.

— Один мой знакомый зазывала любил говорить так: «Мужчин исследуем, женщин обследуем». Остряком он, видите ли, себя считал. Нельзя острить, когда люди приходят к тебе со своими надеждами. — Цыган умолк и посмотрел на собаку, спавшую перед входом в палатку. — Скоро ощенится, — сказал он и снова повернулся ко мне. — Так вот, про мужчин… Их надо сразу трахнуть по башке, чтоб они и думать забыли, что можно тебе не поверить. Один парень решил, видно, сбить меня и сразу, как вошел, заявил: «Я пришел просто позабавиться, не верю я в судьбу», — так этому парню я сказал: «У вас нет ничего за душой, вы — кочевник, странник, скитающийся по просторам земли. Скоро вам будет сорок, а чего вы добились? Жизнь ваша пуста. Гордость и тщеславие погубили вас. Была однажды у вас в жизни женщина…» — «Я ее очень любил», — говорит он. «Но вы обошлись с ней дурно, — говорю я. — И теперь вам приходится расплачиваться за это». — «Она сама ушла», — начинает он оправдываться. «Да, — говорю я. — Но почему она ушла?» — и грожу ему пальцем. На это «он ничего не ответил. Совсем сник парень. Я его, как говорится, вывел из равновесия, и после с ним уже не было хлопот.

— Как интересно! — сказал я.

— Еще бы! — улыбнулся Цыган. — Это только начало, а сколько я могу еще порассказать!

— Да, уж это точно, порассказать он может, — поддакнул Альберт.

— С мужчинами справиться легко, — продолжал Цыган, — а вот с женщиной иногда можно влопаться. Заходит однажды в мою палатку девушка. Явно беременная, и по виду одинокая. Я возьми да и скажи: «Итак, милая девушка, вы согрешили». — «Что вы плетете? — возмутилась она. — Я замужем». — «Вот вы не дослушали, я именно это и собирался сказать. Хотите узнать наклонности вашего будущего ребенка?» — «Я вас выведу на чистую воду, — кричит она. Мошенник вы, вот кто!» — «Спокойно, — говорю я. — Я четыре года учился в университете, а потом возглавлял кафедру хиромантии».

— Кстати, отец, — сказал Альберт. — Я вспомнил, что у нашего стула для посетителей ножка расшаталась. Придется завтра починить ее. Не то сядет какая-нибудь тяжеленная, стул не выдержит — и полетит она вверх тормашками, прямо тебе на колени.

— Провались ты, негодник, — огрызнулся Цыган и снова повернулся ко мне. — Так вот, значит, принялась она меня отчитывать: бессовестный вы, говорит, и все в этом роде… Пришлось прибегнуть к угрозам, чтоб успокоить ее. «Если вы не отстанете, говорю, я вызову полицию и вас арестуют за оскорбление действием». Тут же утихомирилась. Выскочила из палатки как ошпаренная.

— Боже праведный! — невольно воскликнул я.

— Он-то праведный, — вмешался Альберт. — А вот на земле праведника днем с огнем не отыщешь.

— А еще надо уметь ударить в самую точку, — продолжал Цыган.

— Что это значит?