"Я умер". Монолог самоубийцы (СИ)

История повторялась. Домой вернулся ее отец, по взгляду на него, я не мог определить, как это событие воспринялось, лишь лицо приобретало темный оттенок, словно от заходящего солнца. Первым делом привел в чувство мать и увел прочь с этого страшного места. До боли знакомые крики, истерики и врачи, холодно констатирующие смерть и снимающие при понятых труп с веревки. Трагическая часть постепенно переходит в формальную, чужие и безучастные люди, берут тебя, словно громоздкую вещь и уносят прочь.

После этого, она села на свой любимый диванчик и смотрела на хмурого отца.

Я дотронулся до ее плеча и проговорил:

- Если захочешь меня найти, приходи на эту широкую дорогу за твоим домом, я буду там. В любое время я буду ждать тебя.

- Я ведь давно влюбилась в тебя, ты знал?

- Да, я многое про тебя знал. Я все это время был с тобой, наша жизнь в последнее время была совместной. Я тебе позже расскажу, как это было, если захочешь. Прощай, и приходи, если я тебе все еще нужен.

Я решил оставить ее одну на время, первая пора, похороны, осознание родных – это самое тяжелое и интимное, поэтому мое присутствие только помешало бы. А также первая пытка ужасной болью, свои страдания это одно, а вот можно ли долго терпеть страдания близкого, еще и зная, что ты здесь не помощник. Я был лишний.

Я, как и обещал, вышел на дорогу и твердо решил ее дождаться. День, год, десятилетие, без разницы. Ожидание давалось мне тяжело. В то же время приходило понемногу равнодушие, я бы даже сказал какое - то чувство эйфории, безразличия. Будь что будет, я устал! Всё это время, я скрашивал наблюдением за ее жизнью. Мне представлялось, что я проведу так до ее старости и потом, на склоне лет, когда она будет в окружении любящих внуков принимать смерть. Я встречу ее душу и изложу все мои чувства, надеясь, что общество самоубийцы не будет отвергнуто.

Я лежал на проезжей части и машины проезжались по мне своими грязными шинами, я ложился на тротуар неподалеку и днями лежал, наблюдая, как грязные ботинки топчут моё лицо. Может это и есть вся суть моего существования в ином мире? Вечность лежать и смотреть, как потоки живых людей втаптывают меня в грязь? Если бы не объект моего обожания, так бы и было. В один из дней я вновь увидел ее, вставшую у моей головы и наблюдающую меня за бессмысленным занятием. Изменилась. Что - то неуловимое изменилось, наверное, повзрослела за эти дни. Вдобавок, это уже была не молодая душа, покинувшая не совсем остывшее тело, а измученная и удрученная. Я поспешил встать и повести ее за собой, прочь от этого места, от наших прежних домов, где мы оставили искалеченные судьбы своих родителей. Прочь от людей, от суеты – от любого напоминания жизни.

Я привел ее на берег реки, где мы и решили поселиться вдали от города и людей. Глухое место, в котором нечего бояться. Здесь была небольшая лесополоса, купаться сюда не приходили, уединенное место для двух влюбленных душ. Со временем мы подстроили график наших истязаний и старались не видеть друг друга ,когда это начиналось. Девять часов мук и испытаний, на самом деле, оказалось, творятся не в моей голове, а существуют на самом деле. Я своими глазами видел, как начинала рваться ее плоть от невидимых когтей, как покрывалось страшными ожогами ее тело и разлетались куски кожи и осколки костей, словно от пуль. Это было самое ужасное, что я мог увидеть. Она сильно кричала, это были истошные вопли, которые разрывали безмятежную тишину. Я убегал в самый дальний угол леса, погружался на самое дно реки – но этот рвущий меня на части голос везде доходил до меня. Она вообще очень тяжело переживала эти муки, это была натура, нетерпящая боль. Ей было страшно и больно от простого укола, она бледнела и чуть ли не падала в обморок от такого. Да, на учебе она стерпела побои, но нельзя передать, сколько мук принесли ей те увечья. А теперь куски мяса, со всей остротой ощущений, вырываются из ее тела и периодически жарятся. Когда все стихало, я возвращался к ней, с любовью смотрел на ее измученное лицо и прижимал к себе, говоря, что все это не навсегда, когда - нибудь все прекратится. Во всяком случае, мы были вместе, и все свое свободное время занимали созерцанием природы и разговорами. Ибо более заниматься нам было нечем, добывать еду и даже соблюдать гигиену нам не требовалось, мы были лишь проекцией когда то существовавших тел.

- Почему ты все - таки это сделала?

- Всё помутилось. Я не могу объяснить, зачем и почему, я просто сделала. Да и сам ли ты не видел, что со мной было? ( К этому времени я уже раскрыл все тайны моего присутствия).

- А если бы я остался жив и подошел к тебе, что - то изменилось бы?