Я умру завтра

– А где-то, – добавил я, – ждут своей очереди, когда их раскопают, и Белчи. Интересно, что же такое там выяснится?

– Продолжай, сынок.

– А бедняги, что живут в долине?.. Все годы они существуют, как заключенные. Неграмотные и невежественные, они не умеют читать, никогда не испытывают желания выйти за отведенные пределы и знают лишь то, что ты считаешь нужным им рассказать. Билли доставляет товары, а для себя обзавелся оборудованием для шахтных работ. Никак вы основательно подготовились к большому начинанию, а?

– Это ты говоришь.

Я спокойно продолжил:

– Как-то вам удалось добиться, что первые образцы геологоразведчиков дали отрицательные результаты на содержание урана. Хотя это было нетрудно. Затем ты и твоя команда покончила с ними, устроив аккуратный оползень. Вы рассказали всем, что произошло землетрясение, так что в сообщении, что пошло в «Исследовательскую компанию Ньюхоуп», все было списано на несчастный случай. Трупы остались погребенными под тоннами породы, к которой никто не мог подступиться. Чтобы обрести уверенность, вы затаились, пока не стало ясно, что тут больше не будут проводиться разведывательные работы. И все время вы ждали того дня, когда сами начнете вести разработки.

Лицо старика застыло, как бесстрастная маска. Он явно прислушивался к голосам снаружи, к беспорядочному гулу, который обычно предшествует линчеванию.

– Просто потрясающе, – сказал я, – как вы сумели тут со всеми расправиться. Да и выдумка со штуками была неплохой. Странную коробку, которая издает щелкающие звуки, легко можно было превратить в таинственное оружие, когда вокруг валялись трупы. И все преисполнились такой жгучей ненависти к чужакам, что готовы были убить любого, кто попадался им на глаза, особенно если им намекали, что смерти – дело рук пришельцев из другого мира.

Развалившись в кресле-каталке, старик одарил меня едва ли не благожелательным взглядом.

– Хорошая история, сынок, да вот только кто поверит в нее?

Откуда-то сзади донесся тихий ответ:

– Скорее всего, я поверю, па.

Все присутствующие резко развернулись, рванувшись было с места, и застыли как вкопанные. Моя милая непредсказуемая Кэролайн стояла с винтовкой в руках, и никто не сомневался, что она не моргнув глазом пустит ее в ход.

– Кэрри...

– Сиди спокойно, па. Я пристрелю тебя не задумываясь. Лучше скажи ребятам, чтобы они не дергались. И Билли тоже.

– Твой ход, папаша, – ухмыльнулся я.

Чуть прищурив глаза, он кивнул. Бросив взгляд на Кэролайн, старик сказал:

– Он врет, девочка.

– Я ему верю, па. Я люблю этого человека.

Ее отец грустно покачал головой.

– Он такой же, как и те, другие.

Она в упор посмотрела на меня.

– Не верю.

Старик медленно и осторожно повернулся в кресле-каталке, держа руки на виду. Вывернув шею, я увидел, как он подключил клеммы к аккумулятору. Обернувшись, он улыбнулся мне и подтянул приемник от «Халликрафтера». Только я понимал смысл его действий: он включил его, повернул тумблер по часовой стрелке и настроился на коротковолновую частоту. В гуле статики он нашел какую-то станцию, приглушил звук, повернулся и, неожиданно включив звук на полную мощность, заорал:

– Вот что он принес сюда с гор! Такую же штуку, как у других!

Треск скоростной радиопередачи заполнил комнату, словно в ней разом заработали дюжина счетчиков Гейгера, а когда он вырубил аппаратуру, я увидел, как ужас на окаменевшем лице Кэролайн уступил место отвращению и ко мне, и к себе. Всхлипнув, она бросила винтовку и вихрем вылетела из комнаты.

– Пока ты выиграл, старик, – бросил я. – И что дальше?

– Дальше тебя швырнут псам, сынок. А пока мы раскупорим с людьми бочонок кукурузного первача и, когда все будет готово, вернемся за тобой.

Кивнув Большому Джорджу, он выкатился в своем кресле-каталке через дверь. Щелкнул замок. Я попытался сглотнуть, но рот у меня пересох, слюны не было.

Откуда донесся шепот: кто-то звал меня. Я с трудом изогнулся, чтобы обернуться назад, и увидел мальчишку, которого трясло от нервного возбуждения.

– Трамбл! Черт побери, ползи ко мне! Помоги избавиться от веревок!

Он на корточках подобрался ко мне.

– Где ты был, парень?

– Прошлой ночью... мы увидели, как налетели Харты и Билли. Нам пришлось удирать со всех ног, мистер. Билли тебя ударил. И так сильно, что ты сразу свалился. Старик Харт сказал, что, мол, ты не случайно сюда явился.

– Малыш, да развяжи ты проклятые веревки!

Он молча вытащил складной нож, попробовал лезвие и стал пилить путы. Они кольцами спадали с меня, и я распластался на полу, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Лишь когда восстановилось кровообращение, я снова стал испытывать боль.

Но боль проходит. А вот когда тебя вешают, это уже надолго. Я проследовал за мальчишкой к черному ходу. Он помог мне выбраться в окно, и мимо куч мусора мы добрались до деревьев, под которыми наготове стоял оседланный мул. Я кое-как вскарабкался на него и обхватил за шею.

* * *

Когда я снова проснулся, то увидел, что лежу на охапке сена на полу; вокруг густо пахнет навозом, и Трамбл подносит мне ко рту кружку с водой.