Я – Уоми

Вернувшись после обеда, я стал помогать Гарру и женщинам укладывать кровлю. Работа спорилась – Кунья и Ная ловко взбирались наверх конуса из жердей, воткнутых в землю, а мы с Гарру подавали им охапки сухого тростника, и они укладывали его на крышу. Укладка тростника быстро продвигалась, и осталось уже не так много, как вдруг Ная, не удержавшись, с воплем провалилась сквозь крышу внутрь хижины. Мы тоже вскрикнули от неожиданности и бросились к двери, а Кунья просто спрыгнула внутрь хижины – сначала повисла на руках, уцепившись за жерди, а потом соскочила на пол, и оказалась возле Наи первой. Вторым был Гарру, он пронесся вокруг хижины до дверей, как сумасшедший. Ная лежала на полу, закрыв глаза – по-видимому, падение оглушило ее. Однако, когда, подойдя поближе, я включил «медицинское» зрение, то убедился, что она просто притворяется – сердцебиение и дыхание ее были в норме, никаких повреждений я не увидел. И только, когда Гарру, упав на колени, склонился над ее «бездыханным телом», чуть не плача, я сообразил, что это игра, и догадался, для кого она предназначена. Кунья, повернувшись ко мне, за спиной Гарру, приложила палец к губам, и я понял, что они обе участвуют в заговоре.

Гарру всматривался в бледное лицо своей возлюбленной, звал ее по имени, уговаривал не умирать и посмотреть на него. Мне, честно говоря, стало стыдно за выдумку подруг, но Кунья, поняв, что я вот-вот готов положить игре конец, незаметно для Гарру показала мне кулак, и я не решился их подвести.

Наконец, Гарру, окончательно придя в отчаяние, приник щекой к щеке Наи, и стал шептать ей на ухо, как он ее любит, и снова просил не умирать. И тут Ная, наконец, соизволила «прийти в себя». Она открыла глаза и погладила Гарру по щеке. Это свидетельство того, что Ная очнулась, и эта ласка, превышающая все его надежды, привели Гарру в такой восторг, что он превозмог свою робость перед Наей, схватил ее в объятия и стал уже вполне внятно, хотя и сумбурно, признаваться ей в любви и преданности. Я поманил Кунью рукой, мы незаметно покинули недостроенную хижину и присели невдалеке на камни.

- Ну, вы даете! – только и сказал я.

- А что оставалось делать? – ответила мне моя жена и пожала плечами. – Может, хоть теперь дело сдвинется, - и она тихонько засмеялась.

Наконец, через несколько минут, Ная и Гарру показались в дверях – Ная шла, прихрамывая, а Гарру бережно поддерживал ее, обнимая за плечи, и смотрел на нее так, как если бы она все еще была умирающей. Я подошел к ним:

- Сестренка, как ты себя чувствуешь? Ты не сильно ушиблась? Может, тебе помочь?

- Нет, Уоми, - ответила та прерывающимся голосом. – Гарру мне поможет дойти до нашей хижины. – И они удалились к хижине Гунды. Ная по-прежнему прихрамывала, а Гарру все так же поддерживал ее за плечи.

Кунья посмотрела на меня, и глаза ее сияли таким торжеством, что я понял: вся эта комедия от начала и до конца – ее замысел.

- Ну, ладно, Катюша, - сказал я, наконец, - давай достраивать хижину, что ли?

- Ты не сердишься, милый? – спросила Кунья, обнимая меня.

- Как же можно на тебя сердиться, если всем стало хорошо?  - ответил я. – Ная же твоя лучшая подруга, и моя сестра. А Гарру – отличный парень, только слишком робкий. По-моему, вы все сделали правильно, только могли бы меня предупредить, а то я чуть не испортил вам всю игру.

- Ну, предупредить мы никак не могли – мы придумали все это, пока Гарру бегал к тебе.

- Вы придумали? Скажи уж лучше, что это была твоя идея! Но я не сержусь,  получилось, как надо. Теперь мне предстоит самая трудная задача – уговорить стариков согласиться на этот союз. Вот это и называется – «переложить с больной головы на здоровую».

- Милый, ты справишься! – воскликнула Кунья, обнимая и целуя меня. – Разве не стоит немного потрудиться, чтобы двое были счастливы?

И мы с ней продолжили строительство хижины вдвоем, и к вечеру его закончили, хотя нам и пришлось изрядно попотеть – Гарру с Наей так и не появились из хижины Гунды, тем более, что сама Гунда с утра ушла с другими женщинами собирать хворост – они стаскивали его в большие кучи на опушке, чтобы потом привезти на санках в поселок, а это могло случиться только вечером. Аза и Тэкту тоже отсутствовали, так что влюбленной парочке повезло остаться наедине.

* * *

На следующий день утром Гунда позвала меня с Куньей к себе в хижину. Когда мы вошли, Ная и Гарру сидели рядом на нарах, а Гарру держал Наю за руку.

- Уоми, - сказала мать чуточку растерянным голосом. – Гарру просит отдать ему Наю в жены, и обещает заплатить выкуп за невесту, как положено, только не сейчас – у него пока ничего нет, все сгорело, так что выкуп он заплатит, когда добудет шкуры на охоте. Что ты об этом думаешь?

- А что об этом думает Ная?

- Брат, я не возражаю! Я люблю Гарру, и ведь это он первым кинулся на выручку, когда нас увели суаминты.

- А где Тэкту? Что он скажет?

- Тэкту уже сказал, до того, как ушел на охоту – он тоже согласен.

- А дедушка Аза?