Я - утопленник

– Он даст тебе еще один срок. А там я что-нибудь придумаю. Если не хочешь никого топить – я это сделаю! А ты скажешь, что сам утопил. Согласен?

– Нет, – ответил я. – Не собираюсь никого топить, и не нужно мне таких одолжений.

Анфиса замолчала. Не знаю, что творилось у нее в душе, не знаю, была ли у нее душа, но в этот момент я почувствовал, как в ней что-то изменилось.

– Нет, Слизень не убьет тебя за это. Не убьет, даже если я не заступлюсь… Не такой уж он и страшный, как кажется… Но коли узнает, что ты живую душу из воды вытащил, – тогда разорвет!

Я вздрогнул. Анфиса улыбнулась:

– Не бойся, кто видел это – никому не расскажет. Никто не знает, что ты спас живого. Теперь ты видишь, как я тебя люблю!

Я растерялся, не зная, что и сказать.

– Ведь все равно ты никуда не денешься, Андрей. Судьба у тебя такая. Пропал ты для людей – так живи здесь, со мной. Не нужен тебе никто, и ты людям не нужен – тебе разве Архип не говорил? А ему не веришь, так всякий тебе это скажет. Живым до нас дела нет, и если любил ты кого прежде – забудь. Не пойдет она за тобой на смерть, а если пойдет, то возненавидит тебя за это! Поэтому забудь землю – и не возвращайся туда никогда. Я стану твоей, а со временем мы и на Слизня управу найдем, сами рекой править станем!

Она держала мои руки и говорила так убедительно, что я не мог, не смел ей возразить. Может, снова магия? Соглашаясь разумом, я спинным мозгом чувствовал, что никогда не пойду на то, что она предлагает. Нечто внутри меня было сильнее и логики, и магии.

– Я ничего не хочу, Анфиса! Не хочу жить здесь. Как ты не понимаешь! Да лучше сдохнуть, чем жить, как вы! – сорвался я.

– Что ж ты тогда Слизня боишься?

Вопрос бил наповал.

– Потому что я надеюсь. У меня есть еще время!

Анфиса рассмеялась:

– Какое время? Ты мертв – назад пути нет! А был бы путь – все бы о нем знали! Или у тебя знакомый Иисус есть?

Анфиса хохотала, и ее звонкий смех засыпал надежду тяжелыми, горькими камнями.

– Я никогда не сделаю того, что ты хочешь… Я никогда этого не сделаю! – проговорил я. Хотелось произнести это твердо… получилось не слишком уверенно.

Анфиса вскинулась:

– Дурак! А что тебе остается?

– Пошла ты!

Я отвернулся и поплыл прочь, но Анфиса быстро нагнала. Схватила за руку:

– Куда ты?

Я вырвался. Пусть преследует. Я выйду на берег, и она отстанет. И вдруг почувствовал, как вода сжимается, охватывая упругими путами. Колдовство! Но Архип учил не зря: я произнес нужные слова, рассеивая ворожбу Анфисы. В первый раз она пыталась удержать меня силой – и лишь сильнее я хотел бежать от нее.

Я услышал досадливый вздох. Что, не так легко взять?

– Стой! Ты не уйдешь к ней! – крикнула русалка.

Посмотрим. Я выплыл под мостом у Мельничного ручья и, прошептав заклятье, выбрался из воды. Где-то наверху шумят проносящиеся по улице машины, слышатся звуки огромного города. Мои ступни ощущали траву, землю и мелкие камешки высокого склона. Земля под мостом была нечиста и изгажена мусором, но я с упоением ступал по ней – так опостылела мне вода.

– Ты вернешься или умрешь там!

Здесь, в нише под балками, была спрятана одежда и ключи от квартиры. Видя, что вокруг никого нет, я снял заклятье и быстро оделся. Анфиса провожала меня взглядом, не выходя из воды. Ее тело уже не манило – отталкивало близостью к чуждому мне миру, ее красота была ложью, ее жизнь – не жизнью, а существованием белковых тел…

Я стал взбираться по насыпи и услышал вослед:

– Вернись, Андрей, я не хочу, чтобы ты умер! Упырь охотится за тобой!

Я остановился.

– Откуда ты знаешь?

Анфиса стояла в воде, не решаясь идти за мной.

– Знаю. Он убьет тебя!

Ха. Думает: напугает Упырем, и я останусь в Неве, боясь и нос из реки высунуть. Только тогда я и стану настоящим мертвецом.

– Знаешь, говорят: жизнь – опасная штука. Я не думал, что и смерть тоже… Прощай. Привет Слизню. И передай, что я больше не его слуга, а он – не мой хозяин.

Отвернувшись от русалки, я вскарабкался по берегу наверх. Преодолеть пять метров крутого склона было нетрудно, но я чувствовал не тяжесть подъема, а тяжесть своего решения. С каждым шагом я отдалялся от реки, моей защиты, и бывшего покровителя Слизня. Отныне я свободен… и беззащитен. Я один. Я сам по себе, и это, черт возьми, здорово!

Я прошел по мосту, глядя на мутную воду. Анфисы там уже не было. Да, пожалуй, я не смог бы озвучить свое решение в лицо Слизню, но это и не важно. Жизнь – не театральное действо, что бы там ни говорил Шекспир, красивых поз и монологов в ней мало. И то, что я сделал, равнозначно плевку промеж глаз водяному владыке. Я все-таки не трус. «Да, я не трус, я труп», – невесело подумалось мне.

Другой, быть может, скорее бы принял правила игры и использовал новые способности на полную катушку, но я не такой. Можно назвать это стержнем, можно инерцией, но что-то сидит во мне, что-то внутри не дает смириться с тем, что я вижу и чувствую, став живым мертвецом. Этот мир живет по своим правилам, но я не желаю играть по ним.