Я увожу к отверженным селениям

устроили день рождения, как мы пригласили Воробьеву, как меня споил ваш Сенечка, а Воро бьеву — Ким. Мой брат не позволил Сенечке переспать со мной.

Он дал ему по физиономии. Но зато Сеня, перед тем, как Ким отколотил его, помог Киму затащить Риту в отдельную комнату.

Сеня слышал своими ушами, что Ким договаривался передать Риту, после того, как сделает с ней все, Виктору Каинову, сыну начальника ОРСа, а Каинов, в обмен за Риту, даст ему Зиму Краснову. Я сводила Сеню к своей тете, Долматовой. И она рас сказала, что утром, пятого марта, она видела Риту Воробьеву в спальне Кима. Рита была почти голая, избитая в кровь. Я знала, что Сенька трус, что он не посмеет рассказать вам правду. Я

сказала ему, а передо мной он ходит на задних лапках, чтоб он спрятал меня в диване, который стоит в вашем домашнем ка бинете. «Если ты не поговоришь с отцом в моем присутствии, — пригрозила я ему, — то не показывайся мне на глаза». Сенька выполнил мой приказ. Когда вы вернулись с работы, он рас сказал вам все как было, а вы ответили: «Щенок! Не суйся в дела своего отца! Я лучше тебя знаю, что мне делать». Сенечка захныкал, стал просить, чтобы не строго наказывали Риту, а вы выгнали его из кабинета. Позднее, когда все в вашем доме за снули, Сенька выпустил меня.

79

Пока говорила Домна, в комнате стояла тишина. Никто не попытался перебить ее. Прокурор дышал тяжело и часто, как загнанная лошадь. Забыв об отутюженном носовом платке, прокурор тыльной стороной ладони вытирал обильно струящийся пот и бросал в сторону судьи умоляющие взгляды. Ирисов за гадочно молчал. Пусть помучается подлец... Будет знать, как подсиживать меня... Юридически — я прав. Официального заяв ления в суд не поступало... Судебный разбор окончен...

Мало ли что наговорит публика после суда... Киреева не свидетельница... И пришла она поздно... заседатели? Они у меня вот где сидят! — судья незаметно сжал кулак. — Пусть попробуют пикнуть... Свидетели?.. Сами как миленькие за лож ные показания сядут... Конвой?.. А что конвой? — им-то какое дело... Секретарша?.. Она — особа молчаливая... Защитник?.. Ну, этот человек божий и каждого скрипа боится... Заикнется — и попрут его, косноязычного, из адвокатуры... Где устроится?..

— дворником?.. Воробьева?... Господи, да разве девчонка не знает и сама, что она не виновата... А Домна?.. Ну и молодежь пошла... Стараемся для них же, а они разоблачают нас... Сами напаскудили, их грешки прикрывают, — и на тебе благодар ность... Ай да Домна! — не девица, а печка настоящая!.. Ну хватит...

— Я предлагаю вам покинуть зал суда, гражданка Киреева, — не повышая голоса, приказал судья.

— Я не уйду! — выкрикнула Домна.

«Без спички пожар наделает», — подумал Ирисов.

— Конвой! Удалите из зала суда посторонних, — громко распорядился судья.

К Домне подошел рослый милиционер и взял ее за руку.

— Пустите меня! Я хочу попрощаться с Ритой! — попро сила Домна.

Милиционер нерешительно посмотрел на судью.

— Я требую очистить зал суда от посторонних, — возвысил голос судья.

— Прости меня, Рита! Они бандиты! Я — такая же. Но прости меня! — голос Домны звучал все глуше и глуше и на конец смолк где-то вдалеке.

— Суд удаляется на совещание.

80

В его голосе не было ни волнения, ни гнева. Он буднично и просто объявил перерыв заседания суда.

— Товарищ Охрименко! Ваше мнение о наказании подсу димой Воробьевой?

— Я согласен с мнением прокурора... Только, товарищ Ири сов, поймите меня правильно... Эта Киреева, она уж больно того... складно врала, — заседатель судорожно погладил лысы-ну и опустил глаза.