Я в порядке, и ты тоже

Малколм мгновенно заявил, что он уезжает – к тете, которая пообещала довезти его на машине отсюда до штата Род-Айленд. Потом Алекс, поцеловав меня в обе щеки, снова спросила, не хочу ли я поехать с ней и компанией ее друзей, они собирались добраться до Нью-Джерси. Я не поехала, хотя не могу сказать почему. Я уже позвонила отцу и брату, которые призывали меня спасаться бегством, но, поскольку метро и железная дорога уже не работали, я не думала, что это возможно.

Потом в нашем офисе отключились телефонные линии, и стало ясно, что ожидание в здании, находившемся в двух кварталах от Таймс-сквер, было уже не безопасным.

Быстро собрав вещи, я пошла к лифтам, думая, какова вероятность того, что будет выпотрошен весь остров Манхэттен, и что лучше – отправиться в свою квартиру в Верхнем Ист-Сайде или… куда-то еще? Когда я подошла к лифту, там стоял Санджей.

– Надо пойти по лестнице, – сказал он.

– Прости? – сказала я.

Первоначальное притяжение, которое я почувствовала при нашем знакомстве, не исчезло, но тогда я заставила умолкнуть всякий инстинкт спаривания. Хотя романы в нашем отделе новостей не были под запретом, связи с коллегами не приветствовались. Но в то утро меня меньше всего волновала благопристойность. Когда наши с Санджеем взгляды встретились, во мне внезапно возникло всепоглощающее желание.

– По лестнице, – повторил он. Он все еще смотрел на меня. – Нам надо пойти по лестнице на случай, если отключат электричество.

– Верно подмечено.

За нашими спинами вприпрыжку пробежал главный редактор и, не признав нас, исчез в лестничном колодце.

– Куда ты направляешься? – спросила я Санджея, когда мы стали спускаться по двадцати пролетам, ведущим в вестибюль.

– На север.

– В Гарлем, в Бронкс или в Канаду?

– Если все пойдет хорошо, то в Канаду. Но в данный момент – в свою квартиру в Гарлеме.

Санджей правда жил в Гарлеме?

– До следующего года я присматриваю за квартирой своего старого профессора, – объяснил он. – А ты куда?

– Еще не знаю, – призналась я. Я все еще пребывала в шоке, но начал прорываться страх. Я совершенно не понимала, где сейчас безопасно и как поступить разумнее.

Не знаю, как описать выражение глаз Санджея, разве что оно было такое же, как у меня.

– Я тоже, – признался он.

Мы остановились на лестничной площадке между этажами, и Санджей положил руку мне на спину. Его прикосновение было легким, хотя я до сих пор помню, как по моему позвоночнику прокатилась волна дрожи от того, что может произойти.

– Почему бы тебе не поехать со мной? – тихо сказал Санджей.

Я ответила не колеблясь:

– Да.

Теперь, шестнадцать лет спустя, мужчина, которого я неожиданно возжелала, был моим мужем. Когда мы вынырнули в город из туннеля Холланда, Санджей взял меня за руку.

– Я рад, что ты здесь, – сказал он.

Я подумала, вспоминал ли он, так же как и я, о том, как у нас все начиналось?

– Я тоже, – сказала я.

* * *

У Малколма и Джоан были штабеля еженедельника New Yorker. Экземпляры журнала были помяты и потрепаны, а многие страницы были загнуты, что свидетельствовало о том, что в отличие от нас с Санджеем, несколько лет назад отказавшихся от подписки, чтобы сэкономить деньги и спасти несколько деревьев, Малколм и Джоан их действительно читали.

– Может быть, мы жили бы так же, если бы у нас не было детей, – заметила я Санджею, отыскивая свежий выпуск. В лофте наших друзей были высокие сводчатые потолки, а пол был сделан из красного дерева. Вся южная стена полностью состояла из окон, другие стены, как и бо́льшая часть мебели, были белыми. Немногочисленные украшения были из стекла. Стиви и Майлз за час разорили бы здесь все.

Санджей выглянул в окно. С высоты третьего этажа было видно, что наше прежнее бруклинское окружение обновилось. Такова жизнь. Я все еще помнила, как Роджер, редактор, брак которого разрушился из-за виски, жаловался на то, что закрылись последние непристойные театры на Таймс-сквер. Как он говорил, самому ему было наплевать на подобного рода заведения, принципиальным было то, что за деньги можно купить все, что лишено блеска, и покрыть это пластиком.

– Может быть. Не уверен, что хотел бы жить в подобном месте, – сказал Санджей. – Но четыре дня без детей я проведу.

Я уже скучала по Стиви и Майлзу, но симфония сигналящих такси и ревущих сирен была сравнима с их перепалками. Я подошла к окну, и Санджей обнял меня обеими руками, а потом легонько поцеловал. Поцеловав его в ответ, я с облегчением поняла, что все нормально и правильно.

– Это пойдет нам на пользу, как ты думаешь? – сказала я.

– Думаю, да. Я все еще под впечатлением от того, что ты сказала Иоланде об отпуске.

– Попросила ее.

– Нет, – возразил он. – Ты сказала. Ты проделала долгий путь, прежде чем сумела дать понять, когда что-то пошло не так.

– Спасибо, – сказала я. – Но это далеко не все. Мы по-прежнему не… ты понимаешь.

– Понимаю. – К моему удивлению, он обнял меня еще крепче. – Но я понимаю, что очень многое зависит от меня. Как бы то ни было, то, что ты поддерживаешь мою идею о книге, для меня гораздо важнее, чем секс.