Я вам не Сталин! Я хуже. Часть1: Перезагрузка системы (СИ)

В общем же, как и обещал на Съезде Верховного Совета СССР - поручил правительству скорректировать «планов громадьё» по Третьей пятилетке, добавив к принародно озвученным ещё полный отказ от программы строительства «Большого флота» - который «в реале» произошёл вскоре после начала войны и свёртывание возведение «Линии Молотова» на западной границе – которое тоже будет прекращено после «внезапного и вероломного»:

- Все силы и ресурсы на Восток, товарищи! Впрочем, на эту тему мы с поговорим ещё: как со всеми вами вместе - так и с каждым по отдельности. И причём не раз и даже не два.

Глава 14. «Враг моего врага» или «окончательное применение еврейского вопроса».

Русский философ-эммигрант Иван Солоневич:

«Перед Россией со времен Олега до времен Сталина история непрерывно ставила вопрос: „Быть или не быть?“ „Съедят или не съедят?“. И даже не столько в смысле „национального суверенитета“, сколько в смысле каждой национальной спины: при Кончаках времён Рюриковичей, при Батыях времен Москвы, при Гитлерах времен коммунизма… — дело шло об одном и том же: придет сволочь и заберет в рабство… Тысячелетний „прогресс человечества“ сказался в этом отношении только в вопросах техники: Кончаки налетали на конях, Гитлеры — на самолётах. Морально-политические основы всех этих налетов остались по-прежнему на уровне Кончаков и Батыев…».

Из записи беседы посланника президента США Гарри Гопкинса с Иосифом Сталиным, 31 июля 1941 г.:

«Он сказал мне, что в первую очередь русская армия нуждается в легких зенитных орудиях калибра 20, 25, 37 и 50 мм и что им нужно очень большое количество таких орудий для защиты своих коммуникаций от самолетов-штурмовиков.

Следующая большая его потребность — в алюминии, необходимом для производства самолетов.

В-третьих, необходимы пулеметы калибра приблизительно 12,7 мм и, в-четвертых, винтовки калибра примерно 7,62 мм. Он сказал, что ему нужны тяжелые зенитные орудия для обороны городов».

Оставшееся до обеда время, я молча сидел за столом в президиуме Совнаркома и внимательно слушал – в основном междоусобную грызню наркомов, изредка встревая и для порядка давая «по ушам» особо рьяным спорщикам…

Пока посмотрев на часы, не дал приказ закругляться:

- Ну, всё товарищи: объявляется перерыв на обед, который – дело святое, поэтому не смею вас задерживать. Встретимся перед ужином, на вечерней планёрке, где обсудим с вами итоги дня… Ну, а теперь приятного аппетита.

Обернувшись к сидящему рядом Мехлису:

- А теперь, Лев Захарович, как и условились, приступаем к операции «Дочь еврейского народа».

Тот, по-пионерски шутливо отсалютовав:

- Всегда готов!

Встав, обратился к женщине в зале:

- Товарищ Жемчужина!

Заметно неприязненно, исподлобья посмотрев в мою сторону, та:

- Слушаю, товарищ Сталин…

- Полина Семёновна! Подойдите ко мне, если Вас не затруднит, конечно.

Её не затруднило и вскоре вдова Молотова, оказалась подле нас с Мехлисом.

Женщина типичной еврейской внешности, в строгом костюме и с тремя орденами на груди, источающая аромат дорогого парфюма, с хорошо уложенной причёской и ухоженными руками, на вид возрастом…

«Где-то за тридцать».

Слегка поклонившись, со всей галантной учтивостью – так идущей любому уважающему себя деспоту, говорю:

- Полина Семёновна! Приглашаю Вас отобедать со мной и убедительно прошу не отказывать в столь ничтожной просьбе…

Вижу что боится и оттого колеблется, весело подмигнув и по-гусарски расправив рукой усы:

- Приставать и домогаться не буду – ибо не так давно сочетался законным браком, и… Хм, гкхм… Блюдю супружескую верность. Да к тому же обед будет происходить не «в номерах» - а в людном месте и в присутствии товарища Мехлиса.

Улыбнулась, хотя и несколько криво:

- А я то уж надеялась…