- Ты же воевал в Испании, «генерал Пабло» и должен прекрасно знать, что в состав немецкого легиона «Кондор» сражавшегося на стороне франкистов - входили несколько батарей 88-ми миллиметровых зенитных пушек «Flak-18», применявшихся не только против воздушных - но и против наземных целей, в первую очередь танков…
На его морде (лицом его рожу назвать, значит сильно согрешить против истины), было как будто фломастером написано, что для него сие – откровение Божие.
- После испанской войны, немцы создали специальную модификацию этой пушки – предназначенную для взаимодействия с полевыми частями Вермахта и разработали для неё специальные бронебойные снаряды «Pzgr 40» - пробивающие 123-х миллиметровую бронеплиту с расстояния в полтора километра.
- Во французской компании прошлого года, именно 88-ти миллиметровые зенитки - помогли немецкой 7-й танковой дивизии генерала Роммеля, отбить атаку британских «Матильд» из 1-ой армейской танковой бригады - имеющих схожее с «КВ» бронирование.
Заметив реакцию ведущего советского генерала-танкиста, недоумённо спрашиваю:
- Ты всего этого не знаешь? А почему я знаю…?
Ищу глазами в зале:
- А где наш главный разведчик - Начальник ГРУ Голиков?
Встаёт из-за спин, отсвечивая лысой как биллиардный шар «бестолковкой»:
- Я здесь, товарищ Сталин.
- Когда «по профилю» работать начнём, вместо снабжения членов правительства «липой» от Канариса? Почему наши военноначальники ничего не знают об армии вероятного противника?
Не получив ответ, спустя какое-то время продолжаю:
- …Кроме крупнокалиберных зениток, немцы активно применяли корпусные пушки и гаубицы в качестве противотанковых средств. Сам то, как считаешь: выдержит 75-ти миллиметровая броня «КВ» попадание 105-ти миллиметрового бронебойного снаряда? 150-ти миллиметрового фугасного «чемодана»?
Тот, вынужден признать:
- Нет, не выдержит, товарищ Сталин.
- Так что тогда ты мне здесь мозги «любишь» неуязвимостью своих тяжёлых танков?!
Помолчав, продолжаю:
- И дело даже не в этом! Если тяжёлые танки первого эшелона «не будут обращать внимания» на оборону противника - сопровождающая их пехота будет выбита его миномётами, пулемётами и стрелковым оружием. Будут уничтожены и корректировщики собственной артиллерии. Затем, эти толстобронные, но слепо-шаро-глухонемые стальные коробки - будут банально подорваны гранатами и сожжены копеечными бутылками с зажигательной смесью… Затем, та же участь ждёт и последующие три эшелона.
Смотрю на него и недоумённо вопрошаю:
- Ты что, чудо-юдо трёхмоторное? Не знаешь, что танки без пехоты и артиллерии не воюют? Как же ты воевал в Испании? Какой ты там боевой опыт приобрёл? Как просрать Красную Армию, а затем страну?
Цитирую Павлова ещё, дословно приводя его слова относительно Освободительного похода на Западную Украину и Белоруссию в сентябре 1939 года:
- Здесь, прям и не знаешь – смеяться, плакать или насцать тебе прямо в бесстыжие зенки… Немцы, наступающие с запада – «парализовали всякое организованное сопротивление со стороны поляков», а не твои танковые бригады, конь ты педальный! Иначе надрали бы тебе ляхи твою мозолистую задницу - как Мишке Тухачу в двадцатом, или финны - Мерецкову в тридцать девятом!
Укоризненно обращаюсь к последнему, заседающему в Президиуме:
- Товарищ генерал! Что ж Вы не подсказали своему коллеге, что недооценивать противника опасно? Хотя бы для собственной карьеры?
Не получив ответа, со смехом обращаюсь ко всей аудитории в зале:
- Он, ничтоже сумняшеся, блеет:
Разведя руками, обводя офуевавшую аудиторию глазами, недоумённо спрашиваю у всех разом:
- …Да что у вас взять то можно - кроме медицинских анализов, долбодятлы краснозвёздные?!
Так и не дождавшись, когда Павлов выйдет из себя - выхватит табельный «ТТ» и пристрелит меня нах, испытывая чувство лёгкой досады по этому поводу, подойдя вплотную и снизу вверх пристально глядя в его глаза:
- А может, ты это специально, да? Так сказать – План разгрома РККА, «а-ля маршал Тухачевский»…
И здесь этот горилл из свекольно-красного - стал бело-бледным с хорошо заметной прозеленью, начав было что-то мямлить:
- Товарищ Сталин…
- Эфиопский носорог тебе товарищ!
Пара минут звенящей до погребального звона кладбищницкой тишины в зале, после чего я изволил сменить гнев на милость: