Я вам не ведьма!

Мы положили Щица на кровать Бонни. Потому что она была ближе, а не потому что я не хотела класть на свою кровать человека в не слишком чистых сапогах или вроде того. Я бы положила и на свою, но она была дальше. И вовсе я не оправдываюсь, так и есть.

– Это потому, что он мой фамильяр? – спросила я, обессиленно присев на краешек кровати рядом.

Все-таки Щиц ну очень тяжелый.

– Фамильяр не может ослушаться прямого приказа, это правда, – согласилась Бонни, – но вряд ли все фамильяры в таких случаях теряют сознание. Мне кажется, дело в том, что он заколдован.

– Он заколдован, это точно…

– В самой сути его заклятья, – продолжила Бонни, – фамильяр по сути своей – существо магическое, которое подпитывается энергией хозяина. Это такой симби…

Она вдруг замолчала. Посмотрела на меня. Потом на Щица. Потом снова на меня.

– Что такое? – встревожилась я.

– Эль, ты, наверное, все-таки сильная ведьма, – сказала Бонни, – просто Щиц – он, я уверена, был сильным колдуном когда-то. А сейчас он просто сильный, просто нечеловечески сильный. Я думаю, вся его магия из-за заклятья становится физической силой. Чтобы он не смог расколдоваться сам и чтобы было, кому бревна для новой бани в одиночку таскать. Вот. Но фамильяр – магическое существо, понимаешь? Он по определению поддерживает у себя какой-то уровень магической силы, должен, иначе он не может…

– Подожди, я возьму бумагу и карандаш… теперь продолжай.

– Я, конечно, мало что в этом всем понимаю, – с сомнением протянула Бонни, – но мне кажется, что… он не то чтобы угасает, просто ему недостаточно той магии, что у него есть, из-за того, что она вся оттягивается заклятием. А тут еще и то, что он стал фамильяром, и у него энергообмен изменился… человек же тоже зверь, никакое он не исключение… И подсознательно он оттягивает себе твои силы. Но их тоже не хватает надолго, потому что его заклятие просто делает его еще сильнее физически, оно ведь создано, чтобы у Щица оставались самые крупицы… И в результате вы просто делите эти крупицы… ну, на двоих…

– А во сне? – спросила я, к тому времени начеркав на бумаге пузатую фигурку «Щица» и палку-палку-огуречик с косой – «меня», а также жирнющую «связь» между ними. – Во сне мы не пользуемся магией?

– Во сне заклятия ослабевают вроде бы, – Бонни задумалась, – не знаю, почему, но вроде так это работало.

– То есть и связь ослабевает, и Щицева поглощалка?..

– И поэтому я по утрам себя так странно чувствую, – прохрипел Щиц, приоткрыв один глаз, – и сильным и слабым одновременно.

– …а я вижу истинный облик Каркары и твой разочек увидела!

– А Щиц сейчас сколдовал быстрый переход, выскреб весь запас магии до донышка, да еще и приказа ослушался, и связь сработала не как обычно, и вот он и грохнулся в обморок, но не от боли, а от бессилия! – заключила я.

– Это все равно было больно, – вздохнул Щиц, – но да, похоже на то. А ты и правда видела, как…

– Ну, ты тогда спал… помнишь, на реке?

– И как я тебе?

– Ну… ничего так, – пожала плечами я.

– Спасибо, а то я уж и сам не помню, как выглядел. «Ничего» – это уже неплохо, ну. – Щиц улыбнулся. – Да, неплохо.

– И что с этим делать? – спросила Бонни.

– Ну, расколдовать Щица сейчас мы не можем, так что… ничего?

– Ты можешь отказаться от фамильяра, – вмешался Щиц, – причина достаточно весомая. Я не против, мне… не нравится быть чьим-то паразитом.

– Не говори чуши! – отмахнулась я. – Когда я предлагала план, знала, что есть риски. Если ты не готов к нападению разбойников, не стоит и обоз отправлять. Уверена, можно как-то решить проблему без потери всего, чего мы достигли. И мы придумаем выход.

– Но пока мы будем его придумывать, ты будешь сидеть без сил! – Щиц попытался встать, но пошатнулся и шлепнулся обратно.

Потер лоб, нахмурился обиженно. Не на меня – на судьбу нахмурился.

– Я восемнадцать лет сидела без сил, – я пожала плечами, – и очень неплохо себя чувствовала, так что не беспокойся.

Чтобы снова уложить возмущенного Щица, достаточно было легонько толкнуть его ладонью в грудь. Я хмыкнула: забавно. Теперь он как котенок.

Но он не из тех, кем можно пользоваться. Он мне не позволит. И правильно.

Я могу заиграться, мне необходимо, чтобы меня одергивали. Для этого и нужны друзья, чтобы котята не превращались в чудовищ.

– Ладно, раз уж этот вопрос мы закрыли… Почему нельзя играть с призраками, Щиц?

Он закрыл глаза.

– Потому что игра – это сделка, – наконец сказал он, когда я уже было решила, что он заснул, – потому что в ней есть правила. Потому что с призраком вообще не стоит разговаривать, не то что договариваться. Живые ничего не должны мертвым, кроме разве что почитания и памяти; но если живой с мертвым заговорил, он начинает давать обещания. Любое слово, даже вылетевшее случайно, умный и сильный призрак поймает, взвесит и обернет к своей выгоде. Живые вкладывают в слова сожаления и боль, но призрак извлекает из них только пользу.

– Бонни, – шепнула я, – он бредит?

– Это же магия, – вздохнула та, – в ней ничего не понятно, если объяснять.