Я вам прочту

Меня, как Лейлу задушили
Подушками во сне,
Я не сопротивлялась силе,
Несущей гибель мне.

Проснулась. Господи, за что же?
Пусть даже это сон,
Но кто мне разгадать поможет,
Что предвещает он?

Подушечка под головою
Невинна и бела,
Своей оборкой кружевною
Она мне щеки жгла.

«На что мне дыханье, и тело, и сердце живое?..»

Памяти Н.Г. Львовой

На что мне дыханье, и тело, и сердце живое?
Я камню подобна, который лежит на пути.
Ее не вернуть ни любовью, ни скорбью земною,
Ее не узнать и в мире ином не найти.

А день, как ребенок, плаксив, безучастен и жалок,
Разлука-любовь, как потерянный жемчуг в пыли —
Мгновенье и вечность с лучами заката слились
И с шорохом крыл куда-то стремившихся галок.

«Вечером снова молюсь я о здравии…»

Вечером снова молюсь я о здравии:
Господи Боже, молитву прими!
А под окном чья-то поступь по гравию,
Искра упала, окурок дымит.

Тянется ночь нестерпимо мучительно,
В комнате душно, тесно, темно.
Автомобиль пролетел ослепительный,
Бросил на пол золотое пятно.

«Твоя душа с моей сливалась чудом…»

Борису Пастернаку

Твоя душа с моей сливалась чудом,
Слова и слезы падали на лист,
А голос креп и звон летел оттуда,
Был свет звезды печален и лучист.

Святая ночь над временем спустилась,
Шаги, как ветер, вольны и легки.
Земля и небо посылали милость,
Алмазами горели светляки.

Не знаю, наяву иль в сновиденье
Иду в толпе по снежному пути,
Чтобы с другими преклонить колени
И благодать до сердца донести.

«Она на свет не поднимала очи…»

Она на свет не поднимала очи,
В тени печаль от дерзких берегла
И слезы проливала дни и ночи
О том, что муке не осилить зла.

Лицо твое сурово, Палестина:
Измена, кровь отмечены судьбой.
Молись и плачь, Мария Магдалина,
О камень бейся и шуми, прибой.

Но час настал. И ниц упала стража.
Разверзлось небо. Грозно и светло.
Любовь твоя сама тебе расскажет,
Каким сияньем сердце обожгло.

«Мне снился сон: стоит открытый гроб…»

Если б я верил сам хоть чему-нибудь из того, что теперь написал…

«Записки из подполья»