Я - ваши неприятности

Кабинет тоже был белоснежным: стены, шторы, мебель и даже ковер казались девственно чистыми, как первый снег. Ума не приложу, как люди умудряются работать в такой обстановке? Пока мы пытались прийти в себя от невиданной роскоши, хозяин поднялся нам навстречу из-за своего неописуемо прекрасного стола, сделанного не иначе как из слоновой кости или бивня мамонта. Поднялся и лучисто улыбнулся, правда, до того парня в коридоре ему было все-таки далеко.

Илья Сергеевич оказался высоким, полноватым, с намечающейся лысиной блондином, одетым по случаю жары в легкий светлый костюм. Костюм не был белоснежным, и это радовало: мужчины в белом ассоциируются у меня с зубными врачами" что вряд ли способно согреть душу.

- Добрый день, - поздоровался Илья Сергееевич, едва заметно картавя. Очень рад.

Он приложился к моей ручке, чем порадовал: приятно иметь дело с галантным мужчиной. Серафима облобызать свою не дала, что было странно: чего ж жадничать?

- Знакомься, Илья Сергеевич, - сказал Серафимин верный друг, с легким недоумением взирая на тетушку. - Это Серафима Павловна...

- А мы знакомы, - улыбнулся Тарханов. - Помните, Серафима Павловна, на презентации...

- Помню, - сурово кивнула та, а Илья Сергеевич засмеялся.

- Ловко вы меня тогда отшили.

- Что ж, теперь не поможете?

- Помогу, - усмехнулся он. - Я не злопамятный.

Илья Сергеевич повернулся в мою сторону.

- Лика, - скромно представилась я.

- Лика? - спросил Тарханов, жестом пригласив нас присесть. - А как, простите, полное имя?

- Давайте приятельствовать, - дружелюбно предложила я, - и полное имя не понадобится.

- Приятельствовать с превеликим удовольствием, только отчего ж не дружить?

- Это как получится, - сказала я, потому что не люблю загадывать. Свое имя я тоже не люблю.

Илья Сергеевич оказался дотошным парнем.

- Лика - это Анжелика, верно?

- Верно, - покаялась я.

- Красивое имя и вам очень идет...

- Все так говорят.

- Нет, в самом деле.

- Давайте отвлечемся от моего имени, - начала раздражаться я. - Мама обожала французские фильмы. Встречаются вещи похуже, хотите расскажу?

Илья Сергеевич засмеялся.

- Я просто хотел сказать, что вы очень красивая. Честное слово, красивее настоящей.

- Мама всегда рада кого-нибудь переплюнуть, - кивнула я. - Мы пришли по делу. Правда, я уже забыла по какому, но точно помню, что по делу.

Ухмыляющийся Владимир Петрович счел нужным подать голос:

- Илья Сергеевич, не мог бы ты завтра на пару часов одолжить свою прекрасную машину вот этим женщинам? Конечно, вместе с шофером.

Тарханов был слегка удивлен, смотрел на Владимира Петровича так, точно ждал, что тот засмеется и скажет: "Шутка", но не дождался и кивнул:

- Конечно, а можно узнать зачем? Владимир Петрович хихикнул с некоторым ехидством.

- Да вот, задумали они авантюру. Довольно сомнительную, ежели честно. Но чем черт не шутит. Видишь ли, - доверительно понизил он голос, - Лике понравился один мужчина, и она хочет произвести впечатление...

- Моей машиной? - засмеялся Илья. - Это шутка. Зачем такой женщине машина? Достаточно просто войти и сказать: а вот и я.

- Я намерена произвести сокрушительное впечатление, - разозлилась я. Ваша машина плюс мои небесные черты...

- А это стремление никак не связано с неприятностями Серафимы Павловны? - спросил Тарханов.

- О моих неприятностях, кажется, знает весь город, - заметила тетушка.

- Слухами земля полнится, - в тон ей ответил Илья Сергеевич.

Серафима продолжала взирать на него неодобрительно. Чем Тарханов ей так досадил, было непонятно. Вполне симпатичный мужчина тридцати пяти лет, конечно, в нем были кое-какие изъяны, например, неуместная дотошность, но в целом он производил впечатление положительного человека, твердо стоящего на ногах. Меня всегда тянуло к положительным. А Серафиму почему-то нет. Странно, вроде бы росли мы вместе...

Илья Сергеевич перестал улыбаться и сказал вполне серьезно:

- Серафима Павловна, я с радостью вам помогу, я имею в виду...

- Не трудитесь, я сообразительная. Мне нужна машина на пару часов.

- Так все-таки вам?

- Я принимаю близко к сердцу дела моей племянницы.