Я - ваши неприятности

На счастье, знакомый Саши, подрабатывающий в гараже ремонтом, оказался на месте. Выслушав путаную историю о потерянных ключах, он кивнул, включил свой аппарат и быстренько сделал в двери основательную дыру. Саша выдал ему бутылку водки, и мы вернулись в гараж. Выгрузили ящик из багажника и наконец смогли удовлетворить свое любопытство. В сейфе точно были деньги двенадцать миллионов рублями и двадцать тысяч долларов.

— Весь мой долг Катку, — заметила Серафима, потом посмотрела на Сашу и предложила:

— Делим по справедливости, на троих.

— Не нравится мне все это, — наконец смогла я высказать наболевшее. — Как хотите, но называется это воровством.

— Уймись, — прикрикнула тетушка. — Наследников нет, а государству что ни оставь, все прахом. Ты как? — кивнула она Саше.

— Если честно, Лика, по-моему, права. Лично я от шальных денег предпочитаю подальше держаться. От них одни неприятности и головная боль. Хотя насчет государства — сущая правда.

— Ты долго будешь языком молоть? — разозлилась Серафима. — Короче, берешь или нет?

Саша явно боролся сам с собой. Конечно, доллары выглядели впечатляюще, и отказаться было нелегко. Он принял Соломоново решение.

— Дай тыщу баксов, остальные себе возьми. Расплатись с Катком, чтобы он от тебя отцепился.

— Благодарствую, — хмыкнула Серафима и покосилась на меня. — А ты и тысячу не возьмешь?

— Не возьму. Зачем мне?

— Вот юродивая, прости Господи…Ладно, мне же лучше.

Она отсчитала Саше тысячу и стала оглядываться вокруг: во что бы завернуть деньги. Вот тогда она и обратила внимание на листок. Доллары были завернуты в стандартный лист машинописной бумаги. Сверху он был девственно чист, и Серафима, вынув деньги, отбросила его в сторону, а теперь, взяв в руки, нахмурилась. Мы проявили любопытство и поинтересовались:

— Что там?

Серафима пожала плечами:

— Какие-то цифры.

И точно, почти весь лист занимали два ровных столбца цифр. В правом цифры повторялись: 15, 20, 10, а в левом встречались как пяти-, так и шестизначные. Поглазев на них с умным видом, мы вынуждены были признать, что они нам ни о чем не говорят.

— Может, какие-то комбинации для рулетки? — предположил Саша.

— По-моему, это ни на что не похоже, — отозвалась Серафима. — Ладно, поехали отсюда. — Она сунула листок в карман, убрала деньги и добавила:

— Ящик надо на свалке выбросить, там его уж точно никто не найдет. А ты, племяшка, о деньгах забудь, не видела их вовсе. И не вздумай Вовке проболтаться.

— Не вздумаю, — огрызнулась я.

Прямо за гаражами была свалка, там мы и выбросили сейф.

— Ты чего хмурый такой? — заметила Серафима.

— Не знаю, — отозвался Саша. — На душе муторно.

— Бывает, когда удавленника найдешь.

— Может, зря мы туда сунулись?

— Куда?

— В дом этот…

— Конечно. Так ведь уже сунулись, — утешила Серафима.

— Муторно и все, точно ребенка обокрали.

— Не искажай факты: покойника. А ему, как известно, деньги ни к чему.

Разговор увял, я смотрела в окно и мучилась догадками. Цифры на листе бумаги отчего-то не давали покоя. Во мне зрела уверенность, что разгадка на поверхности.

— Дай-ка листок, — сказала я. Серафима взглянула неодобрительно, но лист бумаги отдала. Я уставилась на два столбца цифр, испытывая чувство, что кто-то невидимый от души потешается над моей бестолковостью…

— Смотри, — сказала я тетушке, — две последние цифры в левом ряду… Что, если это год? Вначале прошлый, а вот отсюда — текущий.

— А ведь точно, — ахнула Серафима, извлекая из сумки выручку. — Все цифры подряд написаны и потому сбивают с толку, а если расставить точки, то получаем число, месяц и год. Так?

Саша припарковался к тротуару и тоже уставился на листок.

— Точно, — сказал с уважением. — И что это нам дает?

— Пока не знаю. Левый столбец даты, а правый…

— Деньги, — подсказал Саша. — Может, он кому деньги в долг давал и записывал?

И тут на меня снизошло озарение, как известно, это всегда происходит неожиданно. Вот и сейчас я просто смотрела на цифры, слушая, как Серафима с Сашей разговаривают, взгляд натолкнулся на дату: двадцатое августа, только прошлого года. Дыхание сбилось, я замерла на мгновение, а потом спросила:

— Где вчера Илья был?

— Друга поминал, — ответила тетушка, напряженно следя за моим лицом.

— Правильно, вчера было двадцатое, смотри, — я ткнула пальцем в третью сверху строку.

— Твою мать, — брякнула Серафима.

— Ты чего? — испуганно спросил Саша.

— Двадцатого августа прошлого года убит компаньон Ильи, соображаешь? Никак об этом Петюня поговорить хотел… Борьку Савенко когда застрелили? Три месяца назад… число помнишь?

— Кажется, четырнадцатого, — пролепетал Негритенок.

— Тринадцатого, — поправила я, ткнув пальцем в нужную строку.

— Это что же выходит?.. — Саша побледнеть не мог, он посерел.

— Ребята, — сказала я, — нам срочно надо к Владимиру Петровичу.

— Подожди, — нахмурилась Серафима.

— Конечно, расставаться с деньгами всегда неприятно, но…

— Серафима права, — сказал Саша, чем признаться, удивил. Я считала его разумным парнем. — Тут все как следует обдумать надо. Ментам что, им лишь бы протокол составить, а ты потом отдувайся…