Я - ваши неприятности

— В милицию теперь не резон. На Юрика компромата нет, а вы выглядите — хуже не бывает. С бандитами якшались, деньги стибрили, вещественные доказательства уничтожили. Тюрьма по вам плачет, честно скажу.

— Ладно хохмить, не до этого, — обиделась тетушка.

— Я себе настроение поднимаю, потому как дрянь дело. А вы хоть и сомнительного поведения, но люди мне не чужие. Я через пару деньков отсюда сбегу, а до той поры вам лучше на дно лечь. Если Циркач объявится и решит вас укрыть в надежном месте, соглашайтесь. И глаза таращить ни к чему. Лучше его вас сейчас никто защитить не сможет. Пару дней перебьетесь, а там мы с Катком разберемся.

— Сомнения у меня, — вздохнула Серафима. — Ты в больнице валяешься, а Каток по городу гуляет. Есть время концы в воду спрятать. Я вот грешным делом думаю, может, и Жорки в живых уж нет?

— Чего ему сделается? Жив. Сидит на даче в Красном. Такой шикарный особняк, виден со всех точек. Братишки привыкли быть мудрее всех, думают, если и дом на неизвестную тетку оформлен, так никто и не хватится.

— Откуда ты про Жорку знаешь? — удивилась тетушка.

— За что мне, по-твоему, зарплату платят? Жив Жора и умирать не собирается. Он крутого только корчит, а потрясем малость, и расколется. Тогда и Юрика пристроим туда, где его давно и с нетерпением ждут. Задача на два ближайших дня ясна? Затаиться и ждать. А теперь топайте, мне спать надо.

Мы распрощались. Однако далеко уйти не смогли. Вышли из больницы в сопровождении дежурной медсестры и замерли в полном недоумении: охрана отсутствовала. “Мечта бандита” на месте, но выглядит сиротливо: никого тебе ни спереди, ни сзади, шофер и тот куда-то запропастился. Мы дружно попятились к двери, но медсестра уже успела запереть ее и удалиться. В общем, нам осталось только одно: ждать, что будет дальше.

Ждать пришлось недолго. Справа к нам направлялись очень серьезные ребята в количестве трех человек и к нам ринулись. Я подумала, что неплохо бы упасть в обморок, но смогла только побледнеть. И то на троечку: по сравнению с землистой бледностью Ильи и сероватым цветом лица Серафимы моя в расчет не принималась.

Парень, тот, что был впереди, приблизился ко мне почти вплотную. Я едва не завизжала, лицо у него было как у каменных скульптур на острове Пасхи. Я ясно сознавала: такому ничего не стоит перерезать мне горло. Я открыла рот с намерением что-нибудь сказать напоследок, все забыла и рот закрыла. А парень взял меня за руку. Я сжалась, когда мою беззащитную ладонь сграбастала эта звериная лапа.

Он заговорил низким и хриплым голосом:

— Анжелика Станиславна… Да вы не бойтесь…

Как бы не так. Первой опомнилась Серафима.

— Вы кто? — рявкнула она. — Нас Сергей послал, — игнорируя тетку, сказал мне парень. Я взглянула на свою руку. Ощущение такое, словно она попала в тиски, но, когда он мне ее вернул, все пальцы оказались на месте. Слегка помяты, но все же на месте… В порыве благодарности я пропищала:

— Да? А где Сережа?

— Поехали, по дороге все узнаете. Илья Сергеевич поспешил прийти в себя и поинтересовался, куда запропастилась его охрана. Отвечать никто и не думал. Парни взяли меня в плотное кольцо, я припала к Серафиме, а Илью ненавязчиво оттеснили. Как видно, встречи с ним Циркач не искал.

— Я позвоню, — торопливо заверила его тетушка и зашагала по-солдатски быстро.

Мы свернули за угол и оказались перед голубым микроавтобусом, торопливо устроились и покатили по улице. Накрапывал дождь, было тоскливо и неуютно.

— Извините, — обратилась я к точной копии каменной глыбы острова Пасхи. — Куда мы едем?

К моей великой радости, он ответил охотно, назвал один из районных центров, до которого было километров тридцать. Пояснил, что там мы будем жить в частном доме под надежной охраной, а в городе сейчас опасно. Беспокоиться, по его словам, совершенно не о чем, с Сергеем я увижусь уже сегодня, И вообяце на свете стоит жить. В заключение он протянул телефон и предложил позвонить Сереже. Я позвонила и услышала все те же заверения. Телефон вернула и нерешительно улыбнулась. После этого мы познакомились. Твердокаменного звали Саша, того, что за рулем. Гена, а молчуна со шрамом на шее — Андрей.

Дом, куда нас привезли, стоял на окраине небольшого фабричного городка. Дома здесь в большинстве своем деревянные, и этот ничем не отличался от сотни других. Мы прошли к калитке. Высокое крыльцо, под окнами доцветают георгины, большой сад. Приятное место. Мы немного потоптались у двери, пока Саша не отыскал ключ и не открыл тяжелый навесной замок. Внутри дом был чистеньким и уютным. И принадлежал, о судя по старенькой мебели, расшитым салфеткам и фотографиям на стене в самодельных рамках, какой-то старушке.

— Здесь живет ваша бабушка? — спросила я, оглядываясь.

— Жила, — ответил Саша. — Умерла зимой бабуля. Вы не стесняйтесь, будьте как дома.