Я верну тебя (СИ)

— Пытался? Я расставаться с Эммой! — возмутился ее брат, возвращая мою одежду в прежнее состояние. И когда он только успел расстегнуть на мне блузку?

— Это ты ей сейчас еще раз объяснишь. Вобла заявила, что ты вчера был пьян и нес какую-то околесицу. Она не поверила ни одному твоему слову и жаждет извинений, дорогой братец, но обязательно простит.

«Вернер отказался от выгодной партии из-за меня? Нет, быть такого не может, он слишком для этого немец! Или не слишком? Как там про стакан — он наполовину пуст или наполовину полон? Нет, это сюда не подходит — бред какой-то. Но может быть, наполовину русский в нем все же больше? Боюсь, Эмма так просто мужчину не отпустит, и наш поцелуй был ошибкой», — думала я, пока брат с сестрой вели диалог.

— Шайсе, Алиса! Откуда брать сведения? — поинтересовался Вернер, не выпуская меня из своих объятий, хотя я уже несколько раз пыталась освободиться.

— Она не смогла до тебя дозвониться и набрала меня. Эмма едет сюда. Я ее послала, конечно, по-русски — далеко и надолго, но, видимо, вобла знает короткие пути обратно, и это ее не остановило.

— А нецензурные выражения у нас с этого момента под запретом, — к Алисе присоединился Ванечка, поцеловав девушку в ее любопытный носик и явно заявляя на нее свои права.

— Да, я не против, словарного запаса мне не занимать. Но это же вобла! Она и святую из себя выведет! — воскликнула Алиса, возведя сложенные руки в покаянном жесте.

Ванечка тихо засмеялся и с восторгом посмотрел на лукаво улыбающуюся девушку.

— Тебя в святости заподозрить трудно, — хмыкнул Вернер, по-прежнему не выпуская меня из объятий.

Определенно, ни для кого из собравшихся в столовой, не секрет то, что происходит между нами. Алиса и не пытается скрыть своего одобрения, а Ванечке, кажется, этой ночью кто-то сам душу изливал. Звонок домофона прозвучал, как гром среди ясного неба, заставив меня вздрогнуть и сильнее прильнуть к неожиданно ставшему моим немцу.

— А вот и лягушонка в коробченке прискакала, — вздохнула Алиса, — или на метле прилетела? Пожалуй, второе средство передвижение ей больше подходит. И где у тебя, братец, глаза были, когда ты с ней связался? Не отвечай, явно не тем местом думал. Ан, нет, тем, — не согласилась Алиса сама с собой, продолжая рассуждать, — все рассчитал, о процветании бизнеса позаботился и только о своем сердце забыл.

Никто не спешил открывать дверь. Первым отмер Вернер и, поцеловав меня в макушку произнес:

— Надо покончить с этой проблема насовсем! — и решительно двинулся к входной двери.

— А я бы не стала открывать, — сморщила носик Алиса, — но братец прав, вобле надо еще раз объяснить, что вакансия на роль ее жениха отныне свободна.

Вернер одним взглядом остановил Алису, двинувшуюся было за ним следом. Ванечка загородил дверной проем из столовой в коридор, и как мы ни пытались подсмотреть из-за его широких плеч, что там происходило, ничего не вышло. Из коридора вскоре послышалась ругань на отборном немецком. Эх, ничего же не видно! Это Эмма?! Нет. Голос мужской, но его тут же поддержал женский с истерическими нотками и причитаниями. Кажется, вобла привела группу поддержки.

— Вот же тарань позорная, Курта решила стравить с Вернером! Ваня, пусти, по-хорошему, — волновалась Алиса и прыгала за спиной Ивана, безуспешно пытаясь его обойти и даже пролезть между ног. Но разве можно сдвинуть скалу с места?

— Солнышко, успокойся, — тихо, но емко сказал мой друг.

Но «солнышко» только сильнее разбушевалось, и широкой спине Ивана достался град тумаков от маленьких ручек.

— Я их сейчас… — пыхтела она, — они у меня! Да, пусти, Ваня!

— Твой брат сам разберется. Не создавай ему лишних проблем, котенок, — Иван развернулся и прижал неугомонное цветное чудо к своей мощной груди. Алиса тут же затихла.

Я волновалась не меньше, тем более что не понимала, о чем на повышенных тонах идет разговор в коридоре. Вот же фашисты, не могли на русском поскандалить!

— Алиса, о чем они говорят? — спросила я.

— Курт пытается наставить брата «на путь истинный». Грозит увольнением, если Вернер не образумится и не вернется к Эмме. Вобла — то сыплет проклятиями и хочет устроить публичный скандал, то рыдает и клянется в любви.

— А при чем тут Курт?

— Он кузен Эммы. А ее отец — владелец контрольного пакета акций агентства, в котором они работают и очень влиятельный человек. Но это не повод связывать свою жизнь с этой женщиной!

— Какой ужас! Я должна немедленно уехать! Не хочу, чтобы у Вернера были проблемы, — слезы выступили у меня на глазах. И почему мне так не везет? Самое обидное, что я успела влюбиться и, кажется, даже взаимно, но, видимо, опять не судьба.

— Катрина, не вини себя. Вернер решит все проблемы. Даже, если придется начинать с нуля, у него получится. Ты должна верить в своего мужчину, — попытался успокоить меня друг.

— Я верю, но…