Я вернусь

О том, как мне быть в такой непростой ситуации, я спросил у второго секретаря райкома Вилюйского района, лектора Еремея Тимофеевича Герасимова. Написал ему заявление, что начальники такие-то отказываются от партийных поручений, их деятельность ограничивается только взносами. Представил свой план работы. Я требовал создания агитационных участков в правоохранительных подразделениях, которое должно принимать участие в решении кадровых вопросов, заниматься политобразованием, защищать права трудящихся. Начальников я приглашал пройти краткий курс истории партии при филиале Марксизма и Ленинизма, которые прошел сам. Брали на курсы только с полным средним образованием, но для меня сделали исключение. На курсах в основном говорили о том, какой должна быть экономика, приходилось много считать. Было трудно, но очень полезно для любого руководителя. А мои подопечные-начальники не хотели проходить эти курсы.

Герасимов выслушал меня и задумался.

–– Давайте мы им все это поручим в приказном порядке, а если не выйдет, проведем партийное расследование достойные ли они начальники, – сказал второй секретарь.

Разумеется, моя жалоба и нагоняй сверху, не понравились начальникам, привыкшим распоряжаться всем самостоятельно. Я получил репутацию «выскочки, выносящего сор из избы» Они продолжали не считаться с требованиями партии, и я решил дать ход попавшему мне в руки делу как раз в этой области. Как раз было дело между двумя начальниками, которые, рассорившись между собой, сделали крайним подчиненного: измывались над дежурным, посылая его с личными посланиями то туда, то обратно. Я влепил им строгий выговор по партийной линии. Это вызвало целый всплеск от них и коллег.

–– Почему вы так поступили, товарищ секретарь? Разве это не наше личное дело общаться или же не общаться друг с другом? – возмутились эти товарищи.

–– Вы ответственные лица, а ведете себя, как дети. По долгу службы вы должны взаимодействовать, а не посторонних людей мучить. Не можете сотрудничать, то учитесь смирятся, на то вам власть дана, – таков был им мой ответ.

Начальника милиции после этого сняли с должности, второго оставили с предупреждением в личном деле. Стали считаться с мнением партии, прислушиваться к моим словам.

Затаили обиженные на меня злобу.

И однажды, после выхода указа Хрущева о «пятитысячниках» мы проводили собрание по этому вопросу – кого из партийных лидеров выдвинуть для помощи колхозам. Тут они возьми и предложи меня. Да еще обставили так вкрадчиво.

–– Товарищ Иванов общественными силами построил общежитие в колхозе, контору милицейскую расширил, просветительскую деятельность развернул. Такому деятельному человеку самое место в колхозе. Он из отстающего колхоза передовой сделает!

Лишь бы, значит, меня убрать…

Вижу я, что их дело выгорит, потому что не противоречат партийной линии, а вроде как даже ее поддерживают. Проголосовали «за» это предложение, большинством голосов утвердили мою кандидатуру. А я про себя подумал: «Не бывать этому»!

Поехал я в Якутск. Пробился на прием к Подгаевскому. Вызвал он кого-то из отдела кадров:

–– Есть ли у вас свободные вакансии? Если имеется, товарища направьте, – распорядился.

–– Есть место начальника милиции в Усть-Нере, – рапортуют из отдела кадров.

Я испугался, ведь пишу по-русски до сих пор неважно, да и далеко от родных мест. Так и так, говорю, благодарствуйте, но не могу я. Рассердился тогда Подгаевский.

–– А ты думаешь у нас должности на дороге валяются? Для тебя одного министерство работает?

Тут я ему и рассказал, что меня в колхоз хотят отправить, в отстающий. Там работа такая, что с моей контузией долго не заработаешься, да еще и с семьей.

Вызвал Подгаевский моего тогдашнего «знакомца» Атласова.

–– Скажите, капитан, у нас в Якутске есть какая-нибудь свободная должность?

–– Новый отдел создается против тунеядства…

Я как услышал это слово, подумал: «Неужто для тунеядцев еще какие-то отделы создают?» Задачи размытые, ответственности много, а толку мало. Тунеядство не партийными приказами изживать надо, а личным примером на производствах да стимулированием. Не хотелось бы мне в таком отделе работать, но выбирать было не из чего: либо отстающий колхоз, либо тунеядцы.

–– Когда к работе приступать? – спрашиваю у Атласова.

–– В Мархе дом купили под штаб. Будет вас четыре человека в отделе. Поедешь туда, спросишь заместителя начальника отдела – товарища Сивцева…

Оказалось, я знал этого человека. У нас с ним были весьма недружеские с ним отношения, еще с давних времен, как я в тюрьме работал. Я попросил время подумать и вышел из министерства. Иду и думаю, может, все-таки согласиться?

Быть бы мне в отделе тунеядства, если бы не одна случайность.

Еду в автобусе, переживаю, думаю… И тут с мужиком знакомым одним разговорился. Бронислав, так его звали, узнав о моих перипетиях, тут же посоветовал:

–– Я сам из Ленска, а сейчас в Мирный еду. Там дивизион создают по охране алмазов на разработках. Вакансий полно и участковые тоже нужны! Прям позарез!