Я вернусь через тысячу лет. Книга 2

— Не стоит! Совет тогда станет парламентом. Тут двенадцать человек никак не соберёшь — все по уши завалены срочными делами. А если будут восемнадцать? Получится этакий несобираемый Совет. Вместо рабочего органа. Вот создадим государство, конституцию, будет и парламент с пропорциональным представительством. Но при нём всё равно понадобится мобильный рабочий орган! — Бруно развёл руками. — Никуда от этого не уйдёшь, если мы хотим иметь управляемое хозяйство. Верхов убедил меня в том, что государство действительно нужно. И прежде всего для защиты. От настырных кандидатов в диктаторы… — Бруно усмехнулся. — Прежде всего — от них! Я всегда интересовался историей, хоть это и не моя специальность. Отлично помню те страницы, где говорилось, как целые страны — миллионы людей! — годами, десятилетиями ждали смерти своих тиранов в надежде на свободу. Но дожидались часто только новых тиранов… Спаси Бог нас от этого! Как бы ни называла сама себя тирания… Каждый тиран называет своё государство самым свободным, счастливым и демократичным. Любимый фиговый листок! Но, надеюсь, нас уже не обманешь… Я даже согласен с Верховым насчёт органов безопасности. Но как только мы отделим их от себя — они поработят нас. Органами безопасности должны стать мы сами. Все вместе! И когда мы вместе — никакие опасности нам не страшны и никакие серьёзные враги на горизонтах не просматриваются… Конституционная комиссия, наверное, нам не помешает. Пусть подумают светлые головы! Если уж кому-то остро не хватает общеизвестных заповедей Иисуса Христа и сложившихся здесь обычаев. Запас кармана не тянет… Пока как-то обходимся. Но рано или поздно понадобится, конечно, конституция. Пусть готовят! А об остальном я скажу при перевыборах. И очень прошу других ораторов: все персоналии оставьте, пожалуйста, на час выборов! Иначе мы никогда не закончим. А до тех пор — только принципиальные вопросы!

После Бруно слово для небольшой справки неожиданно попросил Пьер Эрвин. Зал сразу притих. Никогда прежде он не просился на трибуну — ни в «Малахите» ни здесь. Ограничивался репликами. А тут вдруг…

— Зоологическая информация в Совете стекается ко мне, — тихо и будто бы оправдываясь, признался Пьер. — У нас всего два профессиональных зоолога на три корабля. Они пропадают на ферме и охраняют земной животный мир от здешнего. На большее их не хватает. А в Совете самым крупным зоологом оказался я. Поскольку в детстве увлекался голубями… — По залу пробежал лёгкий смешок. — И в моей папке копятся все зоологические новости. В том числе и наблюдения спутников. Среди них есть по Западному материку снимки очень крупных животных типа земных слонов. По величине — вроде африканского. По шерстистости — чистый мамонт. Хобот — сильно раздвоенный. Если у земного слона по сути одна рука, то у ритянского — две. Зверь наверняка опасный. Обитает на севере Западного материка. Но иногда целые стада спускаются на юг — до реки, которую мы знаем как река Ака. Может, этих животных туземцы и называют ломы?.. Так что говорить, будто их никто не видел, не стоит. Спутники видели! И мы, кстати, разглядывали вместе с Фёдором снимки со спутников, прежде чем выдать Тарасову карабин. Из пистолета такого зверя действительно не уложишь…

Хочу уж воспользоваться этим случаем, чтобы завербовать себе добровольных помощников. Во-первых, нам остро не хватает наблюдений. Всё, что можно, приносите! Ничто не пропадёт. Во-вторых, нам не хватает рабочих версий. Здесь полно загадок, над которыми предстоит спокойно думать. Вот одна из них…

На нашем материке, как вы знаете, водятся крупные обезьяны. И лишь на самом юге — мелкие. На соседних материках мелкие обезьяны тоже есть в южных зонах. Но крупных нет нигде! Почему? Одна из версий — моя. Состоит она в том, что здесь совсем не было людей, когда посадили первый корабль. И некому было уничтожать крупных обезьян. А на соседних материках немало людоедов. Для них обезьяны — более лёгкая добыча, чем люди. Может, людоеды и извели там крупных обезьян? Возникнут у кого другие версии — буду за них благодарен. Загадка интересная!

Пьер Эрвин сдержанно улыбнулся и ушёл. А на трибуну буквально вырвался черноволосый и белозубый красавец Майкл Доллинг. Он, как всегда, выглядел щёголем — даже в обычном голубовато-сером дорожном костюме. Мало кто умел носить этот костюм, как Майкл. На нём всё сидело словно на фотомодели. И в одинаковых костюмах мы оставались такими разными!