Я вернусь через тысячу лет. Книга 3

Весь день звучали во мне эти мамины слова. И когда вместе с Лу-у выгружал, перетаскивал и устраивал в птичнике срочную живность с пришедшего ночью вертолёта. И когда вечером, перед закатом, впервые говорил сразу со всем племенем купов — говорил на его языке. Эти слова непрерывно вертелись в мозгу и, словно пеленгатор, определяли направление мыслей. И в каждой женщине, которую я предупреждал об опасности из западных лесов, подступившей прямо к границам селения, виделась мне такая же названная сестра, как Дая. И в каждом ребёнке, которого просил не выбегать за черту хижин, чтобы не быть съеденным, виделся такой же мой племянник, как будущий сын Даи. И в каждом охотнике, которого просил терпеливо охранять женщин и детей, отправившихся за грибами и ягодами, виделся мне такой же друг и по сути брат, каким был Марат Амиров.

Понятно, не говорил я об этом неожиданном родственном чувстве, только ощущал его. Но как-то оно купам передалось. Я видел: они слушают меня как своего, а не как чужого. Притихшие, грустные, придавленные новой бедой, подступившей вплотную к хижинам, они сидели или стояли почти не шевелясь и не перебивая меня. И лишь когда я закончил, громко заговорил Сар, сидевший на «блоке»:

— Мы сделаем, как ты говоришь, брат мой! Говори с нами почаще. Мы перебьём всех волосатых, которые к нам приблизятся.

— Тогда придут другие, — ответил я Сару. — Они ведь не будут знать, куда делись те, кого вы перебили. А вот если вы сумеете их крепко напугать, даже ранить, но не убить — они вернутся к своим и расскажут о вашей силе. И тогда другие могут не прийти сюда. Побоятся. Как перестали приходить сюда напуганные хуры.

…Перед сном, уже в темноте, рассказал я Лу-у о том, как неожиданно появилась у меня и, значит, у неё, новая сестра.

— Ты помнишь день, когда убили моего друга? — спросил я.

— Помню, — тихо ответила Лу-у. — Я все твои дни помню. Они стали моими днями, моей жизнью.

«Как хорошо она говорит! — подумалось мне. — Научиться бы ей писать — писала бы стихи!»

Однако до «писать» ещё невероятно далеко. Осваивались пока первые буквы алфавита, и трудней всего было объяснять, зачем они вообще нужны…

— Вот тогда всё началось, — сказал я. — С того дня, когда погиб друг. Он завещал нам Даю. И она стала нашей сестрой. Теперь она в Городе, у мамы.

— Пусть прилетает сюда, — предложила Лу-у. — Здесь ей будет теплее, чем в вашем Городе. Его хорошо посмотреть. А жить лучше здесь.

11. К первобытной честности! Размышления над картой

Чжан Ши и Билл Фоссет, которых назвала Мария Челидзе, были атомщиками. Видимо, пришла их пора, начиналась на этой планете их эпоха.

Американец Билл прилетел сюда на первом корабле, а Чжан — на нашем. Вместе со своей маленькой Ли он появился в «Малахите» тогда же, когда и Бруно Монтелло с Изольдой — к самому концу курса. Только Бруно был из Миланского политехнического, а Чжан — из Пекинского. Бруно был инженером-механиком, а Чжан — учёным, кандидатом физических наук, создателем учебного курса «Малые атомные электростанции».

Здесь же, на Рите, всех атомщиков определяли на тепловую электростанцию, поскольку атомной пока не существовало. И жили они рядышком с электростанцией, чуть западнее Заводского района, где потихоньку поднимался такой же дом-кольцо, как и в Нефти. Только поменьше и высотой и диаметром.

Обычно энергетиков старались не отвлекать от их дел на какие-то посторонние. Как и положено в нормальном обществе, энергетика у нас считалась основой всего хозяйственного развития. А следовательно, и время энергетиков принадлежало прежде всего их главному делу.

Но если сейчас двух атомщиков вдруг включили в совершенно не атомную команду, значит, были на то очень веские основания. Значит, очень важно им посмотреть на будущий атомный рудник хотя бы со стороны одного из естественных входов. Тем более — самого близкого к морю. Кто знает, какая судьба выпадет этому входу в будущем устройстве всего рудника?.. Может, именно отсюда и потечёт на переработку первый ручеёк урановой смолки, которую добудут в пещерах роботы?

Где вот только поставят переработку — на восточном берегу пролива или на западном? Вот главный вопрос! Если на восточном — руду далеко возить. Да и сложно, она ведь радиоактивна… Если на западном — далеко везти оборудование и стройдетали. Они ведь невероятно громоздки! Завод на Центральном материке был бы обеспечен работниками, живущими в Нефти. Для завода на Западном материке придётся строить новый посёлок. И это — в сравнительной близости от пока что непредсказуемых урумту… Не завяжется ли тут такой же нервный узелок, как на Центральном материке с племенем ра? Там наших женщин убивают, тут их могут похищать…

Видимо, вскоре предстоит Совету решать эту проблему. Отсюда и участие двух атомщиков в невинной экспедиции к бывшим владениям урумту.

Впрочем, почему к «бывшим»? Сами урумту наверняка так не считают!