Я вернусь через тысячу лет. Книга 3

— Заметил… Ты только защищаешь. — Он допил тайпу до конца. — Потому что ты не совсем бог. Боги беспощадны. — Вук задумчиво ковырнул в носу. И уже другим, чисто деловым тоном поинтересовался: — Чем можно задобрить этих глупых пещерных крыс? Чтобы больше не жгли.

— Верните им их женщин. Хотя бы тех, кого угнали в последний раз. Больше их ничем не задобришь.

— У этих женщин дети, — возразил Вук.

— Верните с детьми.

— Они убьют наших детей!

— Нет! Не убьют! Они обрадуются своим женщинам. И не захотят приносить им горе. Они вырастят ваших детей, как своих.

— Откуда ты знаешь это?

— Я говорил с их вождём. У вас его старшая дочь. Её зовут Галю. Вождь будет любить её детей как своих внуков. Неужели ты не хочешь задобрить вождя племени?

— Когда ты с ним говорил?

— Давно.

Тут я не блефовал. Такой мечтательный разговор с Фором на самом деле был. Ещё когда я привёз в его пещеру маленькую Мару. Тогда Фор и сказал:

— Вот если бы вернулась Галю!.. Я любил бы её детей…

Вук думал, морщил лоб, слегка покашливал, потом искоса поглядел на Цаха. Тот понял это как разрешение высказаться.

— А кому эти женщины особенно нужны? — тихо спросил Цах. — Никто не зовёт их в свою хижину. Племя и не заметит, что их отдали. Приведём из леса других. Всего три женщины…

Вот он, момент! Цах сам подставился!

— Ты тоже ходил за ними? — как бы невзначай спросил я и поглядел в глаза Цаху.

— Нет, — спокойно ответил он. — Я охранял племя. Мы не оставляем его без охраны. Но я этих женщин встречал. Ты тогда навёл на меня сон. Больше я ничего не помню.

Значит, по нему прошёлся я слипом из вертолёта! Что ж, это лучше, чем если бы он ходил к пещерам ту-пу…

— Хорошо, — согласился Вук. — Поговорим с пятёркой. Нас уже двое… Но пусть крысы не жгут больше лес! Ты обещаешь?

— Я попрошу. Обещать могу только за себя. Я лес жечь не буду. Это обещаю!

Вук улыбнулся. Видно, понял юмор. Он вообще с каждой встречей становился заметно понятливее. Жаль будет, если он уйдёт… Договариваться с племенем урумту предстоит ещё о многом. Впереди фабрика обогащения, атомная станция… Всё это на землях, которые урумту считают своими. Нам придётся за них дорого платить. И хорошо бы — по-хорошему… Как будем договариваться обо всём этом без Вука?..

— Ты можешь дать ещё две хижины? — вдруг спросил Вук. — У нас появились ещё двое… — Он запнулся, остановился, задержал на языке привычное слово «глупцов». Сообразил, что обидит Цаха.

— Могу, — быстро ответил я. — Готовьте ровную площадку. Двадцать шагов на двадцать. Ты не забыл?

Вук удивлённо поднял голову.

— Новые хижины будут больше старых?

Значит, помнил прежние цифры.

— Хижины будут такие же, — ответил я. — Но мне нужна ровная площадка рядом, чтобы опустить свою летающую хижину.

Супердековые хижины шли на потоке. С каждым рейсом «Вихрей» их привозили в устье Аки и ставили на площадке будущего селения купов. Восемь пустых хижин там уже стояли. Ну, немножко задержат остальные… Купы и не заметят. Жёсткие сроки не обозначены.

Вук думал, загибал пальцы, сопел, кашлял и наконец ответил:

— Очистим площадку, двадцать шагов на двадцать.

— Сколько дней на это надо?

Вук три раза разжал ладонь. Молча.

— Сколько дней ты идёшь домой?

Вук сразу поднял вверх четыре пальца, потом подумал и отогнул пятый.

— Теперь я хожу медленнее, — объяснил он.

— Через двадцать дней я прилечу. В полдень. И заберу женщин из ту-пу.

Вук явно обрадовался:

— Нам не надо вести их к большей воде?

— Не надо. Детей погубите.

Вук удивился:

— Ты защищаешь наших детей?

— Не только ваших. Все дети ни в чём не виноваты… А хижины вам привезу не я. Другие сыны неба.

— Я знаю, что другие, — согласился Вук. — Им мы тоже дадим шкуры.

Не стал я его отговаривать. Пусть! Для душевного спокойствия лучше чувствовать себя равноправным партнёром. Комплекс неполноценности вреден для всех, даже для бывших людоедов.

Впрочем, по теории Нур-Нура все мы — бывшие людоеды. Важно только не впасть в это состояние снова, на высших витках цивилизации. Что тоже, увы, изредка случается… Никак не забуду кадры древней киноплёнки, показанные в «Малахите»: распахнутый холодильник, из которого торчит отрубленная человеческая нога. Дворец только что свергнутого африканского императора Бокассы. Конец двадцатого века! Император слопал оппозиционного министра, а ногу на закуску оставил…

Мир тогда пошумел и забыл. Потому что вскоре объявились другие правители, снискавшие прозвище людоедов. Эти не набивали холодильники человечиной, имели высшее образование и очень любили поговорить о правах человека. Однако на подведомственных им территориях человеки умирали почти по миллиону в год — от нищеты, болезней и голода. За что правление и было прозвано людоедским.

…У Вука, кажется, других проблем не было. «Оружия» он не просил. А пилы-ножовки видел в салоне вертолёта и наверняка понимал, что получит их на прощанье. Раз уж так открыто лежат… И просить не надо.

Я нагрузил гостей под завязку — вёдра, пилы, ложки, стаканчики, тушёнка, тайпа… Еле унесли! Бус только не хватило. Хотя и тому, что дал, они бурно обрадовались.