Я вернусь в твою жизнь

— Мам, а доктор этот в Москве отремонтирует мою ножку и я смогу танцевать, да? — в десятый раз уже спрашивает Настя, пока после контроля проходим на посадку.

— Дочь, мы же обсуждали, — отвечаю, а сама понимаю, что она задаёт этот вопрос раз за разом просто потому, что ей страшно и надо как-то саму себя мотивировать. Она ведь ребёнок, и как и любой ребёнок, боится врачей. — Доктор посмотрит и тогда уже скажет, но я уверена, что он что-нибудь придумает, солнышко.

Обещать ей я не могу, не имею морального права. Шанс, что она сможет жить без снижения качества жизни, высок, но что встанет к танцевальному станку — ни один врач такого не пообещает с её заболеванием. Уже только по факту прогресса лечения.

Дать ребёнку надежду, уверенность, а потом сказать ну извини, не вышло — слишком жестоко. Это может сильно поломать её.

Поэтому я не обещаю. Но говорю, что мы сделаем всё что сможем, что будем выполнять все рекомендации доктора, как бы сложно ни было. И что я ей помогу, буду с ней, как бы это всё не обернулось.

Мы проходим по рукаву и входим в самолёт, под руководством стюарда находим свои места и располагаемся. Настя пролезает к окошку, а я убираю ручную кладь в багажник над сиденьем. Усаживаюсь рядом, а она достаёт из рюкзачка свою куклу и любимую книжку.

— Мам, почитаем?

— Да, зайка, конечно, сейчас только телефон отключу.

Я достаю смартфон, чтобы переключить сеть на режим полёта, и вдруг вижу сообщение из банка. На карту вернулись деньги за билеты на самолёт.

Хм. Странно. Наверное, какая-то ошибка, будем разбираться по возвращению тогда.

И едва я убираю телефон обратно в карман, как к нам подходит стюардесса.

— Я прошу прощения, у нас вышла небольшая накладка, — говорит она. — Эти места заняты.

Смотрю на неё, ошарашенно моргая. Не может быть. Нам с Настей нужно в Москву сегодня! Это важно. У профессора окно завтра и потом аж через четыре месяца. Мы не можем ждать, время идёт, Насте становится всё хуже.

— Вот это точно ошибка, — отвечаю. — Я выкупила билеты ещё две недели назад. У меня чеки есть, это в вашей системе сбой какой-то.

— Да, возможно, в компании обязательно разберутся и компенсируют вам.

— Мне не нужна компенсация, мне нужно с дочерью в Москву. Сегодня!

— Приношу… — она замолкает и прижимает плотнее наушник, а потом снова смотрит на меня, улыбнувшись. — Простите, я неверно донесла до вас информацию. Заняты именно эти места, а за вами закреплены другие. В салоне бизнес класса.

— Ничего не имею против, но для меня бизнес класс — слишком дорого.

— Они уже оплачены, прошу вас перейти. Я проведу.

Делать нечего. Сейчас главное — попасть в Москву вовремя. Разбираться с авиакомпанией буду позже, пусть только попробуют деньги за бизнес класс списать.

Забираю свою сумочку и рюкзачок сдвинувшей брови Насти и иду за стюардессой. Она проводит нас в другой салон. И “другой” он во всём. От освещения до больших, поставленных через достаточные расстояния друг от друга комфортабельных кресел. Напротив каждого экран телевизора, столик, удобные подушки и подставка под ноги, которую некоторые пассажиры уже подняли так, чтобы расположиться полулёжа. Тут даже запах другой.

— Вот, пожалуйста, ваши места, — она подводит нас к двум сиденьям, чуть развёрнутым друг к другу. — Если что-то понадобится, кнопка вызова есть на подлокотнике.

— Спасибо, — растерянно киваю я, провожая её взглядом.

— Мам, тут прикольно, — оглядывается дочь, пока я ищу, куда пристроить свою сумку.

— Это ты ещё мороженое не пробовала и мульты не включала, — раздаётся рядом мужской голос. — Кстати, у них, я точно видел, можно выбрать “Хороший динозавр”. На весь полёт не хватит, но всегда можно включить что-нибудь ещё.

Семён стоит рядом и, подхватив мою сумку, укладывает её в полку багажа.

Эта встреча слишком неожиданная. Для меня. Я теряюсь, что аж колени слабеют.

— Привет, ты кто? — спрашивает Настя. Она смотрит на Семёна так внимательно, как не смотрела ещё ни на одного незнакомого человека. Ещё и на “ты”. Она же всегда называет посторонних на вы.

Задерживаю дыхание. Что если скажет… Он пропал больше чем на неделю, я решила, что оставил идею знакомства с дочкой. В груди странно щемило, но в целом я радовалась. А теперь… да так неожиданно.

— Семён, — отвечает он серьёзно. — А ты?

— Настя, — говорит дочь, хотя обычно предпочитает не общаться с теми, кого не знает и всегда смотрит на меня, когда к ней обращаются чужие. — Мама часто зовёт меня Стасей, так тоже можно.

— А тебе как больше нравится?

Смотрю на Радича с удивлением, а сама осознаю, что я-то дочь о таком никогда и не догадывалась спросить. Может, ей и правда нравится как-то определённо.

— Стася звучит нежнее, — отвечает она, немного подумав. — Но мне оба варианта нравятся.

Внезапно понимаю, что зову её Настей или за глаза, или когда хочу сказать строже. Хм…

— Ну и отлично, — кивает Семён. — Меня твоя мама тоже по-разному называла.

Давлюсь воздухом, преисполяясь желанием стукнуть его. Вот же Бамблби, блин. Насте-то эти подробности зачем?

— Вы знакомы? — Настя спрашивает, сузив глаза. — Откуда?