Говорит Мамед Гусейнович АГАЕВ, директор Московского академического театра сатиры:
ВСЕГДА В ЦВЕТАХ
«Я познакомился с ним, когда пришел в Театр сатиры в 1979 году стажером-руководителем театра. В те годы вокруг театра вилась огромная очередь в билетные кассы, и вдоль очереди стояла конная милиция. Когда сегодня рассказываешь об этом, люди не верят. Думают, «конная милиция» просто красивая легенда. Но это действительно было! Очередь стояла от кассы до Военной академии, дальше поворачивала к служебному входу Концертного зала Чайковского, а хвост ее терялся в глубине дворов. И конная милиция, зачастую усиленная дружинниками и даже военными патрулями, помогала нам поддерживать порядок при покупке билетов на наши спектакли. Впрочем, так было около всех лучших театрах Москвы — около Театра на Таганке, Ленкома, Вахтанговского, еще нескольких театров. Ажиотаж был страшный. Простому москвичу или гостю столицы в театр попасть было невероятно сложно. Поэтому я, отправляясь на день рождения кого-то из хороших знакомых, просто брал с собой два билетика на спектакль, где играл Михал Михалыч Державин, и это был лучший подарок!
После своей стажировки я стал главным администратором, потом заместителем директора театра, потом директором, но уже в первые годы моей работы в театре я начал потихонечку общаться с Михал Михалычем, и так потихонечку мы с ним дошли до очень тесной, крепкой дружбы. Сегодня я просто считаю Михал Михалыча своим аксакалом. Это может быть единственный человек в истории советского театрального искусства с такой душевной щедростью и чистотой. Бывает, я, как директор, после разговора с каким-то артистом или членом группы приду в раздражение, разволнуюсь, рассержусь на его необязательность или что-то еще, что создает мне или театру проблему, и вот, если после этого человека заходит в мой кабинет Михал Михалыч и у меня возникает мгновенный порыв Михал Михалычу пожаловаться: «Вот, заходил только перед тобой Иванов…», а Михал Михалыч уже перебивает: «Чудный человек! Просто чудный!..» — и тут же расскажет что-то настолько хорошее об этом человеке, что у меня в течение минут вдруг меняется точка зрения на этого человека и на всю возникшую проблему. Думаю, и что это я на такого замечательного человека рассердился?
Я вообще ни разу в жизни не слышал, чтобы он про кого-то хоть что-то плохое сказал. Он — прирожденный миротворец и объединитель! Он просто какой-то живой генератор гармонии и доброты вокруг себя. Я всегда старался научиться у него этому изумительному качеству, старался хоть малую его толику вместить в себя.
Большинство актеров очень ревнивы друг к другу — очень следят, кому больше славы и любви досталось, кому меньше. Вплоть до того, что на сцене во время поклонов посматривают — кому больше цветов подарили, кому меньше, кому вообще ничего. А Михал Михалыч настолько неревнив, независтлив, так светло и открыто несет себя зрителю… что кажется, ему даже не надо и цветов дарить, он словно и так всегда в цветах! Он так держится, так ясно улыбается, так естественно счастлив, будто самый большой букет подарен именно ему. А бывает ведь, что и нет цветов. Или их сегодня принесли вдруг мало — тогда Михал Михалыч так выстраивает выход на поклон, что эти немногие цветы дарят вдруг тому, кому они в этот вечер действительно нужнее. А этот незримый «самый большой букет» все равно остается у него!
Всегда, в любой день жизни, в будни или в праздники Михал Михалыч со всеми вокруг — с ребенком, с монтировщиком, с уборщицей — разговаривает, как с равными, без малейшей «звездности», несуетно, неторопливо, уделяя каждому столько времени, сколько тому необходимо. В этом чувствуется и характер человека, и его воспитание, и высочайшая культура русского интеллигента! Среди артистов это удивительная редкость. А уж я их много повидал, дай Бог им всем здоровья. И сегодня (хотя общий уровень, конечно, снизился, все об этом говорят) появляются прекрасные артисты, но такой высокой планки человеческой культуры уже я не встречал.
При всем его огромном обаянии, и актерском, и человеческом, и тончайшей культуре, он в своей непосредственности и чистоте остается ребенком. Поэтому сказать о нем, что он мой второй отец, язык не поворачивается. Он словно мой младший брат, хотя и на шестнадцать лет старше.
В гастрольных поездках по приезду в очередной город мы всегда с Михал Михалычем вместе гуляли. Любимые слова Михал Михалыча сразу после завтрака: «Ну что, Мамедик, теперь по магазинам?» Однажды во время наших первых гастролей в Америке мы вдруг потерялись на прогулке. Я ищу его, ищу и не могу найти!.. Наконец вижу — русскоязычный (судя по обрывкам фраз, что я слышу вокруг) народ устремляется куда-то в одном направлении. Я бегу туда же. И что я вижу? В одном из русских магазинчиков он, покупая обновки для Роксаны, подзывает женщин с параметрами фигуры, сходными с Роксаниными, и примеряет на них самые красивые платья и костюмы в магазине. Что же касается подарков для сестер, он на себя их примерял. Этим, видимо, и вызван был такой зрительский интерес к этому магазинчику в русском районе — Державин приехал, да еще примеряет одно за другим женские платья!..
Такой радостью было с ним по улицам ходить. Все, все его узнавали. Буквально каждые три секунды раздавалось: «Ой, Михал Михалыч…» И он никогда никого не обижает, с каждым переговорит, всем даст автографы. Просто невозможно с ним было куда-то дойти, невероятно медленно осуществлялось движение, но как же радостно!
Есть артисты, которые не очень любят раздавать автографы, общаться со зрителем, это и Шура Ширвиндт, и Геннадий Хазанов, а Михал Михалыч это делает всегда с удовольствием. Если четыре секунды никто на него не смотрит, не бежит к нему, он начинает нервничать. Был даже случай, когда после активного общения с целой толпой случилось так, что следующие несколько метров улицы к нему никто не подходил. Тогда он уже сам начал говорить встречным прохожим: «Здра-авствуйте…» Как бы сигнал подавал: мол, я здесь.
А как он любил розыгрыши, как импровизировал! Не только на сцене, но и в жизни поминутно. Вот идем мы с ним по улице. Навстречу человек, торопится, аж запыхался: «Скажите, пожалуйста, я правильно иду?…» Не успевает закончить вопрос, Михал Михалыч ему — так же быстро: «Да-да! Вам прямо и направо!» Мы потом долго смеялись. И ведь оказалось, Михал Михалыч угадал — метро именно там и располагалось. Очень может быть, у него еще есть и дар телепата.
Очень жаль, что лет пять он уже не выходит на сцену. А зритель, не зная того, идет в Театр сатиры, думая, что здесь играет Михаил Державин. На афишах всех спектаклей, где он был занят, по-прежнему — его фамилия. Это лучшая реклама для спектакля, но в этом нет лукавства, ведь у каждого спектакля — два состава. Пусть он сегодня не играет, на афише обозначен и его состав. «Первый», «основной» состав спектакля. Вот статус постановки невольно и поднимается. Даст Бог Михал Михалычу здоровья — и он еще выйдет на сцену.
Но, даже не играя, он до сих пор помогает театру. А как помогал в свое время всем и каждому, кому только мог. Когда я еще работал администратором, надо было хлопотать, чтобы кому-то поставили телефон, кому-то дали квартиру, кого-то положили в элитную больницу или отправили в санаторий, я всегда просил его: «Михал Михалыч, надо бы сходить…» — «Конечно, сходим, договаривайся». И в любой высокий кабинет заходит так, что через несколько минут все, что нам надо, подписывалось. Любые редкие лекарства для наших коллег не было проблемой достать, стоило только с Михал Михалычем зайти в аптеку.
