Я видел, как живет Италия

— Я ждал этого вопроса. Его невероятно раздули за границей. Это происходит от незнания условий жизни в нашей стране. Во всех итальянских деревнях духовник одновременно и советчик, отец. Так было во все времена. Мы — католическая страна, саго signore! Священник присутствует при рождении, можно даже сказать, что он участвует — в духовном смысле! — в зачатии[98]. Он крестит, исповедует, венчает, дает предсмертное отпущение грехов: он член семьи. Среди неграмотных он тот, кто знает все, он ученый. Когда сын уходит на военную службу, священник пишет письма за его старую мать. В течение всего года глава семьи приходит к нему за советами относительно сева, уборки урожая, школьных знакомств его детей, поездки в город, предполагаемого бракосочетания сына или дочери… И вы хотите одним махом запретить всякое вмешательство, всякий совет во время избирательной кампании под тем нелепым предлогом, что это, дескать, дело мирское. Вы требуете, чтобы священник держался в стороне, чтобы он вдруг замолчал, отказывая несчастному темному народу в благодеяниях, которые он может ему оказать благодаря своей учености! Его же паства осудила бы его за это! Церкви никогда не простится, если она оставит верующих в сомнении…

Рукой, поднятой словно для благословения, он останавливает мою реплику: ни дать ни взять — регулировщик на перекрестке мнений. Бесконечно добрая улыбка снова освещает его свежее лицо. Он наклоняется вперед. Его рука нежно ложится на мое колено, он понижает голос, как бы боясь, что вражеские уши могут подслушать признание, предназначенное мне одному.

— Хотите, я до конца открою вам душу? Священник, который в разгар политических страстей позволит себе остаться вне партий, просто-напросто поставит под сомнение существование господа бога.

Я проглатываю слюну. Мы совершенно не понимаем друг друга. Все же из любопытства, для того что бы знать, как отвечают в таких случаях, я спрашиваю:

— Но… свобода совести?

— А разве не надлежит советчику, в данном случае приходскому священнику, разъяснить все «за» и все «против» для того, чтобы потом решение было принято со всей объективностью?

— Мне приводили примеры, когда священники грозили отлучением…

Раскат искреннего смеха.

— Ну и ну! Да ни один приходский священник не имеет права отлучать!

— Возможно! Но его неискушенные прихожане не знают этого!

Он широко открывает глаза:

— Тогда пусть наводят справки. Все это детские разговоры! Разрешите мне предугадать ваше следующее возражение: вы скажете, что своей угрозой священник якобы дает понять, что Ватикан мог бы отлучить от церкви и т. д. Повторяю, это детские разговоры. А, кроме всего прочего, если под этим благословенным солнцем всякий итальянец может иметь горячую голову, то почему священника вы хотите лишить этого права? И почему вы думаете, что мы можем оставить безответной лживую пропаганду наших противников!

— Так именно поэтому священники утверждают, что святые, спустись они с неба, голосовали бы за христианских демократов?

Да, именно поэтому. Только все равно итальянец обожает слушать себя самого. Так что большого значения это не имеет.

Тут мой собеседник, воодушевившись, начинает перечислять благодеяния своей партии и заключает:

— Только мы в состоянии дать отпор коммунистам.

— Значит, вы признаете, что вы добились большинства, используя одновременно и страх перед адом, и страх перед коммунизмом?

— А разве это не одно и то же?

Он безупречен. Приветлив, скромен, вежлив и ничего не выболтал. Мне становится понятным, почему перед лицом такого невозмутимого и деятельного правого крыла Христианско-демократической партии левое ее крыло волнуется, нетерпеливо рвется в бой и не может ничего добиться.

Некоторое время спустя я встретился с одним из крупнейших итальянских сценаристов. Я рассказал ему об этом разговоре и признался в своих сомнениях:

— От всех, кроме этого человека, я слышал только упреки и обвинения в адрес Христианско-демократической партии. Я еще не видел никого, кто сказал бы с гордостью: я голосовал за христианских демократов.

Сценарист вздыхает:

— Это доказывает, что у вас хорошие знакомства. Тем не менее факт остается фактом, христианские демократы получили 42 процента голосов. За них женщины, духовенство — все те, кого страшит коммунизм.

— А молодежь?

— Вам лучше знать эту проблему. Вы там во Франции поставили ее первыми. Новые поколения в полном смысле этого слова свободомыслящих людей свергли тех идолов и развенчали те ценности, которым наше с вами поколение обязано своим формированием, своим боевым духом. Ныне, если не считать тех, кто, находясь на правом фланге, сохранили старую религию, и тех, кто в рядах левых избрали новую, никто не имеет никаких стремлений, кроме стремления немедленно получить полный комфорт. В духовном отношении все те, кто стоят между правым и левым флангами, — это no man’s land[99].

Немного поговорив о фашизме, «заразной болезни, которая, передаваясь по наследству, порой перескакивает через одно поколение», мы переходим к кино, тоже своего рода ловушке для простаков.