Я — Волшебник (СИ)

Гилдерой быстро дернул второй рукой, и теперь птица только молчаливо разевала клюв. Ученики хохотали и тыкали пальцами, что-то кричали, пока Локхарт торопливо оттаскивал попугая в сторону. Причём, разумеется, потащил он его в сторону Снейпа, как будто места вокруг было мало!

— Идальго, я разделяю твоё восхищение, мой пернатый друг, но ни к чему орать о нём на весь перрон! — сердито выговаривал Гилдерой тем временем попугаю. — Смотрю, Филипп тебя окончательно разбаловал, пока меня не было! И не тряси так грозно клювом, поживешь в Хогвартсе, пока Филипп улаживает дела в США и Австралии, полетаешь на воле, сбросишь жирок... да будет, будет тебе ром... и мясо, конечно же, но только за хорошее поведение! Где я тебе тут попугаиху найду? Совы тебе не пойдут? Ладно, всё понял? Тогда идём, нам ещё этот поезд весь день охранять!

Северус аккуратно выглянул: Гилдерой, вроде вот только что бывший здесь, уже находился на платформе, пробирался среди детей. Затем нечто другое, более яркое, привлекло внимание Северуса. Сердце его пропустило пару ударов, мир вокруг закачался и поплыл, стал почему-то нечётким и шатающимся. Сириус и Джеймс, и рядом Лили под ручку с Петунией! Всё вокруг словно исчезло, в фокусе осталась только Лили и мысли, возникающие в голове подобно ударам набатного колокола.

«О, она идет ко мне!»

«О, она мне улыбнулась!»

«О, она тем же жестом одёргивает мантию!»

«О, она мне что-то сказала! Что она сказала?! Хрен её знает!»

Осознание того, что Лили говорит с ним, а он не может ответить, вывело Северуса из ступора, он совершил нечеловеческое усилие и... обнаружил, что перед ним не Лили. Похожа, но не Лили. Он бросил отчаянный взгляд утопающего в сторону Сириуса, и увидел, что рядом с Блэком не Джеймс, а Гарри Поттер.

— С вами всё в порядке? — повторила красноволосая.

Снейп промолчал, неуверенный, что сейчас сможет сказать, что-то членораздельное. И почему она появилась под ручку с Петунией? Затем он догадался кивнуть, красноволосая извинилась, что побеспокоила его и поклонилась в ответ. Уходя, она повернулась и бросила обеспокоенный взгляд на Снейпа, но он сумел механически раздвинуть губы в ответ. Рука не поднималась, но красноволосой — Снейп определенно её откуда-то знал, но голова отказывалась думать в этот момент — об этом знать было не обязательно. Поднятая рука не помешала бы, хотя бы помассировать грудь, в которую словно вбили костыль.

«Напьюсь», — с мрачной решимостью подумал Снейп, — «уйдет поезд, камином в Хогсмид и напьюсь».

*

1 сентября 1991 года, Хогвартс-экспресс

Невилл брёл по поезду, уныло повторяя:

— Тревор, Тревор, вернись.

Юный Лонгботтом уже окончательно пал духом, и теперь думал только об одном: что он скажет бабушке? Он так долго канючил и выпрашивал жабу... чтобы потерять её в первый же школьный день? Прощайте, мечты о подвигах, Невилл опять всех подвёл, исключительно из-за собственной криворукости. Голос «ба», отчитывающей его, так ясно зазвучал в голове Невилла, что он невольно втянул эту самую голову в шею и оглянулся.

— Мы обязательно найдем твою жабу, — попробовала подбодрить его Гермиона.

И тут случилось чудо.

— Куа-ак, — донеслось до Лонгботтома.

Он бросился в соседний вагон, с радостным возгласом «Тревор!», но в результате едва не влетел в Гилдероя Локхарта.

— Что-то случилось? — поинтересовался тот, глядя сверху вниз на Лонгботтома ярко-синими глазами.

Невилл замер, восхищенно глядя на Бунту, сидевшего на плече Локхарта. Жаба дремала, надувшись до состояния шара и издавая во сне тот самый «куа-ак», который услышал Лонгботтом.

— Я... я жабу потерял, — вздохнув, признался Невилл.

Сказать о том, что он выбрал Тревора, как раз наслушавшись историй о подвигах Локхарта, у Невилла просто не повернулся язык. Сейчас Гилдерой посмеётся над ним или ещё хуже — скажет что-нибудь презрительное — и будет совершенно прав, потерять боевого напарника?! — и всё, можно будет сгореть от стыда на месте. Единственный плюс от сгорания — не надо будет выслушивать нотации от ба.

— Жабу, говоришь? Хм, — и Гилдерой неожиданно подмигнул Невиллу, — посмотрим, что можно сделать.

После чего он набрал в грудь воздуха, сильно надул щёки, даже присел немного и издал громогласное:

— Куа-а-а-ак! — прокатившееся по всему поезду.

Из купе начали выглядывать ошалелые лица, Гермиона врезалась в спину Невилла, а Гилдерой невозмутимо пояснил:

— Брачный крик самок амазонской жабы.

— Но, сэр... м-мистер Локхарт, — под многочисленными взглядами других школьников, Невилл краснел, потел и заикался, — у-у м-меня об-бычная жаба!

— Ага! — и Локхарт почесал Бунту под подбородком. — Просыпайся! Нам жабу найти нужно.

Бунта недовольно открыл глаз, шумно почесался и тоже издал протяжный «квак», правда в другой тональности. Школьники хихикали и прятались, когда Гилдерой поворачивался в их сторону, Гермиона что-то бурчала под нос, Невилл краснел и оглядывался, сердце замирало и трепетало... но Тревор не появлялся.

— Значит, в другом вагоне, идём, — и Локхарт махнул рукой, на ходу поясняя. — Это боевой клич, Бунта вызывает его на поединок.