Я - вор в законе

Единственная причина, по которой они скрывают свою внешность, – это боязнь быть узнанными. Каждый из них знает о том, что в этом случае зэки сразу ставят на них крест. Они будут приговорены. И Варяг желал обнажить ненавистный профиль, хотя бы на мгновение, чтобы когда-нибудь вынести приговор. А прапорщик, как судья на ковре, сделал отмашку:

– Начинайте!

Оба были примерно одного роста, одного возраста. Варяг, вскормленный тюремными харчами, был суше, его противник, росший на вольных хлебах, наоборот, выглядел массивным. Но чего недоставало спецназовцу, так это той отчаянной злости, которую Варяг аккумулировал в себе с пятнадцати лет, и вот сейчас прорвавшейся лавиной она выплеснулась из него в диком крике и заставила на мгновение содрогнуться присутствующих.

Варяг дрался с обреченностью приговоренного, пытался дотянуться до маски, но спецназовец умело наносил ответные удары. Он чувствовал, что слабеет, скоро у него останется ровно столько сил, чтобы в последнем прыжке броситься на своего противника и сомкнуть челюсти на его гортани, да так, чтобы она захрустела раздавленной скорлупой.

Спецназовец дрался отменно, но и Варяг в колонии прошел солидную школу кулачного боя – умело уворачивался от ударов и бил сам.

Неожиданно для всех спецназовец снял с лица маску и швырнул ее в угол камеры.

– Ты хотел видеть мое лицо?! Так вот, смотри же! Еще не было зэка, которого бы я не положил и которого бы испугался! Я могу даже назвать тебе свою фамилию, наверняка у тебя возникнет желание встретиться со мной! Я ненавижу вас! Я вас давил всегда, так буду поступать и впредь! Вы для меня не люди, а мешки, на которых я отрабатываю удары!

Даже если бы спецназовец снял маску только на мгновение, Варяг сумел бы запомнить его на всю жизнь, но здесь он смотрел на него так, как томящийся от жажды смотрит на дно высохшего колодца.

– Ты приговорен! Где бы ты ни был, я найду тебя! Вот увидишь! Ты умрешь!

И вот сейчас Варяг вспомнил и тесную камеру, и тот бой, где так и не был выявлен победитель. Обоих истекающих кровью гладиаторов унесли на носилках, и до сознания Варяга едва пробивалось:

– Как черт дрался! Вот достался Артуру зэк. Кто бы мог подумать? Ведь Артур же никогда не проигрывал. Какое погоняло у того парня?

– Варяг.

– Да, этот Варяг стоит пятерых. Видно, далеко пойдет!

– Что с ним делать дальше?

– Он заслужил отдых. Больше над ним не устраивать таких судилищ. Отправить его обратно.

Сейчас Артур шел рядом с президентом, тень от величия которого неизменно падала на тех, кто его оберегал.

– Знаешь ли ты человека, который идет справа от президента? – неожиданно поинтересовался Владислав Геннадьевич.

– Конечно. В последнее время он отвечает за охрану президента.

– Так вот, я хочу, чтобы этого человека не стало!

– Владислав Геннадьевич, это невозможно. Его так же трудно убрать, как если бы это был сам президент.

– Меня это совершенно не интересует. У меня с ним старые счеты. Вам приходилось отсиживать срок?

– Нет.

– А я кое-что об этом знаю, – слабо улыбнулся Варяг. – Этот человек приговорен. Он должен умереть, и я не хочу больше возвращаться к этому вопросу. Вам все понятно?

– Да.

– У вас нет больше вопросов?

– Нет.

– Я вам позвоню, если вы мне понадобитесь.

Скандал разразился после второго перерыва, когда парламентарии увидели на стенах фотографии голой задницы возможного спикера. Фотографии были приклеены так крепко, что ничего другого не оставалось, как соскоблить их ножами. Кто же рискнул наклеить их в фойе? На это требовалось минут пятнадцать, однако никто не был замечен.

Предполагаемый спикер, как звезда порножурнала, предстал перед зрителями во множестве мыслимых и немыслимых поз, и всякий останавливающийся поглазеть отдавал должное творческой изобретательности политика. Уже с трудом верилось, что еще час назад каждый из парламентариев старался выразить ему свою признательность кивком или теплым пожатием руки. Сейчас он прятался в одной из кабин туалета, понимая, что когда-нибудь ему придется прервать свое добровольное заточение и появиться перед всеми.

Так умирал еще один несостоявшийся лидер.

Два дня спустя место старого знакомого занял высокий брюнет с кротким взглядом. Варяг уже знал, что спецназовца не стало. Все, что с ним произошло, смахивало на обычный несчастный случай: отравление угарным газом в собственном гараже.

Президент привычно устроился на своем месте. Даже непосвященным было понятно, что лицо его несло печать заботы о судьбах миллионов россиян. И совсем невозможно было поверить в то, что именно сейчас он думал о красивых ножках юной мисс, которую не далее как сегодня днем воочию лицезрел в Кремлевском Дворце. Он думал о том, что в его время было очень мало стройных девиц, а если они и встречались, то под целомудренным платьем нельзя было рассмотреть не то что голые ляжки, не всегда возможно было увидеть коленки. Эх, если бы не президентский долг и не забота о соотечественниках, подмигнул бы крале да отвел бы в одну из пустующих комнат.