Я – вождь земных царей…

– Безусловно. Ну, я уже поздравил вас, можете и вы поздравить меня. – Луначарский смотрит на часы. – Ох, я опаздываю на вернисаж. – Мы торопливо прощаемся, но у выхода Анатолий Васильевич еще раз обменивается рукопожатием с Брюсовым.

– Ты в первый раз встретилась с Брюсовым?

– Да, я раньше видела его только на концертах и диспутах.

– Что ты скажешь о нем?

– Я поражена его глазами, я ни у кого не видела такого взгляда. Вообще, когда я читала стихи Брюсова, мне хотелось, чтоб он был именно таким, каким я увидела его сегодня.

– Ты права: его глаза поражают – глаза хищника и ребенка. Только у человека необыкновенного, большого поэта, могут быть такие глаза. Вот обрати внимание: какие умные, доверчивые и грустные глаза у Маяковского, – как у большой умной собаки.

– А с чем ты и Брюсов так горячо поздравляли друг друга?

– А-а-а, сегодня у нас большой день: наконец разрешился вопрос об организации Высшего литературно-художественного института. План института целиком принадлежит Брюсову, и я очень рад, что удалось осуществить его давнишнюю мечту. Он вырастит отличную новую смену писателей.

– Но я не понимаю, как можно выращивать писателей: ведь Пушкин, Лермонтов, Чехов не учились в специальных институтах, а Горький вообще нигде не учился.

– Вот именно такие возражения нам удалось сломить. Конечно, крупный талант преодолевает все препятствия и недостаток образования тоже, но помни: «Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни», а кроме писателей есть еще критики, литературоведы, редакторы, и всем, всем им можно помочь, не оставляя их ощупью в потемках отыскивать свои пути. Ты представляешь себе, как Брюсов может помочь начинающему литератору?!

По дороге в Музей западной живописи Анатолий Васильевич рассказывал мне о предполагаемой структуре Высшего литературно-художественного института, и у меня появилось даже некоторое чувство зависти к юношам и девушкам, которым предстояло там учиться.

Через четверть часа, блуждая по залам выставки, я увидела перед картиной Константина Федоровича Юона «Новая планета» Валерия Яковлевича. Он стоял совершенно один в своей классической позе, сложив на груди руки, склонив голову набок, и рассматривал картину. Мы обменялись улыбками, несколькими словами. Может быть, по ассоциации с его романом «Земная ось» в моей памяти запечатлелся этот пустой выставочный зал и одинокая фигура поэта перед фантастической композицией Юона.

Припоминаю диспут о танце в ГАХН, где в прениях выступали Анатолий Васильевич и Валерий Яковлевич.

В перерыве я сказала Валерию Яковлевичу:

– Я не знала, что вас интересуют танцы. Вас никогда не видно на балете в Большом театре.

– У меня совсем нет времени, – ответил он со вздохом, – а музыка и пляска – самое древнее и неувядаемое искусство.

В этот день Брюсов выглядел очень усталым, скулы обтянуты желтоватой кожей; мне почудилось что – то монгольское в его облике.

Я спросила у Анатолия Васильевича о происхождении Брюсова:

– Странно, почему у Валерия Яковлевича такой монгольский склад лица? Ведь, не правда ли, он – потомок знаменитого Якоба Брюса, шотландца, сподвижника Петра I?

Анатолий Васильевич рассмеялся:

– Откуда у тебя такие сведения? Это любопытно!

Я замялась. В сущности, эту родословную Брюсова подсказало мне мое воображение, и мне казалось, что так оно и должно быть, что Валерий Яковлевич не может не быть потомком знаменитого и таинственного Брюса – автора Брюсова календаря, чернокнижника и алхимика.

Анатолий Васильевич разъясняет мою ошибку:

– Нет, нет, у Брюсова не такое романтическое происхождение: он – внук крепостного крестьянина, разбогатевшего к концу жизни и давшего своим детям солидное образование, а внуки этого мужика овладели вершинами современной культуры, – Валерий Яковлевич и его сестра Надежда Яковлевна, известный теоретик музыки.

Сначала было досадно отказаться от сочиненной мною родословной Брюсова, но Анатолий Васильевич поведал мне взамен ее другую, и сквозь облик поэта, ученого я стала различать черты русского крестьянина.

– Да, он – русский мужик с сильной примесью татарской крови, – продолжал Анатолий Васильевич. – У Валерия Яковлевича трудолюбие, терпение, упорство настоящего русского крестьянина. Он не порхает, как бабочка, от одного красивого образа к другому, не ждет вдохновения, он упорно, методично работает, он – молотобоец и ювелир, он – мастер, большой ученый, крупнейший литературовед, пушкинист. Он любит труд, он не чурается трудовых будней. В заведующие ЛИТО Наркомпроса группа писателей выдвигала А. Белого, но я настоял на кандидатуре Брюсова и не жалею об этом. Он – бесценный руководитель нашего художественного образования. Да, в работоспособности Брюсова, в его целеустремленности сказывается здоровое крестьянское нутро, оно же привело его в наши ряды. Только люди поверхностные или относящиеся предвзято могли ахать по поводу вступления Брюсова в партию. В годы молодости, когда он писал «Каменщика», он не кокетничал с революцией, он ее принимал.

– Ну, а «Закрой свои бледные ноги»?

Луначарский слегка морщится: